|
– Черепами млекопитающих я заинтересоваться еще в молодости. Понемногу начал их собирать – и собираю до сих пор. Вот уже больше тридцати лет. Ты не представляешь, сколько нужно времени и сил, чтобы понять один-единственный череп! В этом смысле понять живого человека из плоти и крови гораздо легче. Именно так! В этом я убежден. Хоть и понимаю, что тебе, молодому, с живой плотью общаться куда интереснее. Уох-хо-хо!.. – обрадовался он собственной шутке. – А я вот общаюсь с черепами и слушаю их звуки уже тридцать лет. Тридцать лет, скажу тебе, – срок немалый… – Звуки? – переспросил я. – Черепа издают звуки? – Еще как! – тут же закивал он. – Каждый череп издает лишь ему присущие звуки. В каждом зашит свой неповторимый звуковой код. Черепа разговаривают. Да-да! Я не ради красного словца говорю. В самом буквальном смысле. Конечная цель моей работы и состоит в том, чтобы, ни много ни мало, расшифровать эти коды. И научиться их контролировать. – Хм-м… – только и протянул я. Конечно, в мелочах я не разобрался, но если все так, как он говорит, – его работа и впрямь не имеет цены. – Похоже, это и впрямь очень ценные исследования, – сказал я. – Еще бы! – кивнул старик. – Вот почему все эти мерзавцы тянут к ним лапы. То еще дьявольское отродье! У них так и чешутся руки использовать мои работы для своих грязных целей. Подумай сам: если можно считывать память по черепам, зачем тогда, к примеру, пытки нужны? Убил кого нужно, ободрал мясо с черепа – и вся информация у тебя на ладони… – Ужас какой! – содрогнулся я. – Ну, насколько все будет ужаснее, говорить еще рано. Пока, например, больше информации можно считывать с коры ампутированного мозга. – Тоже очень мило, – мрачно заметил я. Ободрать череп или выпотрошить человеку мозги. Можно подумать, большая разница. – Вот поэтому мне нужно, чтобы ты как следует все закодировал, – очень серьезно сказал старик. – Чтобы даже самые крутые кракеры, перехватив эти данные, не смогли прочесть результаты экспериментов. Я не знаю, выйдет ли цивилизация из кризиса, в котором оказалась, так и не решив, как ей использовать науку – во зло или на благо самой себе. Но сама наука должна существовать только ради науки. Только так! В это я верю свято. – Я плохо разбираюсь в вопросах веры, – осторожно ответил я. – Но хотел бы разобраться в вопросе, так сказать, чисто организационного плана. Дело в том, что заказ на мою работу исходил не от Системы, и даже не от официального агента Системы; меня заказали лично вы. Это крайне редкий случай. Откровенно говоря, подобные случаи чреваты нарушением Устава. Если я нарушаю Устав – меня лишают лицензии, и я остаюсь без работы. Надеюсь, это вы понимаете? – Отлично понимаю, – кивнул старик. – И то, что ты об этом беспокоишься, только делает тебе честь. Но бояться нечего. Тебя, как классного нейроконвертора, совершенно официально заказывает Система. Именно так… Просто, чтобы обеспечить максимальную секретность, я не стал оформлять заказ в канцелярии, а связался с тобой напрямую. За эту работу тебя никто лицензии не лишит. – Вы можете это гарантировать? Старик выдвинул ящик, достал папку и протянул мне. Я раскрыл и не поверил глазам: в руках у меня – официальное многостраничное письмо-заявка Системы на мое имя. Составлено по всей форме. Подписано где нужно и кем положено. – Нет проблем, – сказал я, возвращая папку. – У меня квалификация второй ступени. Надеюсь, вы не возражаете? Вторая ступень – это значит… – Двойная оплата, ты об этом? Никаких возражений. Вместе с премиальными выйдет даже три к одному. Устроит? – Очень любезно с вашей стороны. – Все-таки работа особой важности. |
