— Господи, надеюсь, что нет, — сказала я. — Если я буду вести себя как ты, сделай мне одолжение — пристрели меня.

— Ох, да ладно тебе, — сказала она, поднимая бровь. Затем, прежде чем я успевала среагировать, она рванула вперед и, схватив меня за талию, потянула за собой на кровать. Я старалась вывернуться, но она оказалась сильнее, и смеялась мне в ухо, пока мы боролись. — Давай, — сказала она мне на ухо, она крепко держала меня за талию. — Продолжай. Скажи это.

— Хорошо, хорошо, — сказала я, смеясь. — Я сдаюсь. — Я чувствовала ее дыхание у себя на затылке.

— Кейтлин, Кейтлин, — сказала она мне на ухо, все еще удерживая меня за плечо. Она подняла руку и пальцем провела по шраму у меня над бровью. Я закрыла глаза, делая вдох. Кэсс всегда пахла мылом и свежим воздухом. — Ты такая заноза в заднице, — прошептала она. — Но я все равно люблю тебя.

— Аналогично, — отозвалась я.

Это было две недели назад. Наверное, она уже тогда знала, что уйдет.

Я подошла к ее зеркалу и посмотрела на все ленточки и фотографии, приклеенные вокруг него: награды за конкурсы по знанию орфографии, списки почета, кадры из фото-кабинки в торговом центре — Кэсс с друзьями корчат рожицы и смеются, обнимая друг друга. Были там и несколько наших с ней фотографий. Одна сделана на Рождество, когда мы были еще маленькими, на ней мы, одетые в одинаковые красные платья и белые колготки, держимся за руки; еще одна — летом на озере: мы, в одинаковых купальниках в синий горошек, сидим на краю дока, свесив ноги, и поедаем мороженое.

По другую сторону стены, у меня в комнате, стоит такая же кровать, такое же бюро и такое же зеркало. Но у меня на зеркале только одна фотография моей лучше подруги Рины, одна ленточка за третье место по верховой езде и сертификат хорошистки. Многие были бы рады и этому. Но для меня Кэсс всегда была номером один, и мои достижения меркли по сравнению с её.

Ладно, может быть, я и завидовала, как тогда, так и сейчас, но я все равно никогда не смогла бы возненавидеть Кэсс. Они приходила на все мои соревнования, громко подбадривала меня, когда я получала бронзовую медаль. Она была первой, кого я встретила, сойдя со льда после моего первого конкурса фигурного катания, на котором как я четыре раза шлепнулась на задницу за пять минут. Она не сказала ни слова, просто сняла свои перчатки и отдала мне, помогла дойти до раздевалки, где я начала реветь, и рассказывала глупые истории, расшнуровывая мои коньки.

Если быть совсем уж честной, часть меня действительно ждала отъезда Кэсс в Йель в конце лета. Я думала, что ее отъезд предоставит мне пространство для роста и шанс выделиться. Но теперь всё изменилось.

Я всегда могла рассчитывать, что Кэсс ведет меня вперед, она всегда была впереди. Но сейчас сестра пошла своей дорогой, и я не могла последовать за ней. На этот раз Кэсс оставила меня, и теперь мне предстояло найти собственный путь.

Глава 2

Проснувшись следующим утром, я поняла, что мне не снилось ничего этой ночью, ни одного маленького сновидения. Я достала блокнот, подаренный мне Кэсс, из-под матраса, куда я спрятала его, и открыла на первой странице.

В углу была нарисована полная луна, окруженная звездами.

«18 августа», записала я вверху страницы.

«Ночью ничего не снилось. И тебя всё ещё нет»

Я больше не могла думать ни о чем, так что выбралась из кровати, надела первое, что подвернулось под руку, и спустилась вниз. Дверь в комнату родителей была закрыта, папа был в кабинете, говорил по телефону. Казалось, что он уже переговорил с сотней людей за последний двадцать четыре часа.