|
Загремела цепь, когда ее обмотали вокруг дверной ручки и через дверь; потом раздалось твердое щелканье висячего замка. — Теперь вам здесь прекрасно и надежно. — Спасибо, Дэнни! — сказала Шейла. И когда охранник ушел, Шейла опустилась на колени на пол рядом со Свон и приложила руку девушки к своей щеке. Но Свон была целиком погружена в размышления. В ее сознании возникали видения зеленых полей и фруктовых садов. Это были видения того, что будет, или того, что могло бы быть. Она видела фермы-тюрьмы, поля, обрабатываемые рабами и машинами-роботами, или это были места, свободные от колючей проволоки и жестокости? Она не знала, но понимала, что каждый метр, который они проезжают, приближает ее к ответу, каким бы он ни был. В штабном пункте Маклина проводилась подготовка к дальнейшему продвижению. Доклады по распределению топлива от Механической Бригады лежали на его столе, и Роланд стоял рядом с Другом перед картой Западной Виржинии, прикрепленной к стене. Красная линия отмечала направление их продвижения по шоссе номер 60. Роланд стоял так близко к Другу, как только возможно; его мучил жар, и холод, который исходил от того мужчины, был ему приятен. Прошлой ночью боль в голове почти свела его с ума, и он мог поклясться, что чувствовал, будто кости перемещались под бинтами. — У нас осталось только девять бочек, — сказал Маклин. — Если мы не найдем еще бензина, нам придется начать оставлять технику. Он оторвался от сообщений. — Эти проклятые горные дороги приведут к перегрузке двигателей. Нам придется тратить больше горючего. Я еще раз предлагаю отказаться от этого похода и пойти поискать горючее. Они не ответили. — Вы меня слышите? Нам нужно больше бензина, прежде чем мы начнем… — Что это сегодня с полковником Маклином? Друг повернулся к нему, и Маклин, дрожа от ужаса, увидел, что лицо этого человека опять изменилось; его глаза стали щелками, волосы почернели и спадали на плечи. Его тело стало бледно-желтым, и Маклин увидел маску, которая напомнила ему о Вьетнаме и о той яме, где вьетнамцы вымещали на нем свою ненависть. — У полковника Маклина есть какие-то другие первоочередные задачи? Язык Маклина стал тяжелым, как свинец. Друг подошел к нему, его вьетнамское лицо скалилось. — Единственная задача полковника Маклина состоит в том, чтобы доставить нас туда, куда мы хотим ехать. Его акцент с правильного английского снова поменялся на охрипший американский. — Итак, нам придется избавиться от грузовиков и всякого дерьма. Так что? — Тогда… Мы не сможем перевезти столько солдат и запасов, если оставим грузовики. Я имею в виду… Мы каждый день теряем силу. — Ну, мы сделаем то, что вы говорите, а потом? Друг пододвинул к себе другой стул, повернул его и уселся, скрестив руки на спинке стула. — И где мы будем искать бензин? — Я… Я не знаю. Мы поищем… — Вы не знаете. А вы знаете, как далеко те города, в которые вы вторгались, когда бензин был на нуле? Итак, вы хотите вернуться на проторенные дороги и ездить там до тех пор, пока в каждом грузовике и в каждой машине совсем не останется бензина? Он повернул голову в другую сторону. — Что ты скажешь, Роланд? Сердце Роланда подпрыгивало каждый раз, когда Друг обращался к нему. Лихорадка затуманивала его сознание, а во всем теле чувствовались вялость и тяжесть. Он все еще был Рыцарем Короля, но кое в чем он был не прав: полковник Маклин не был Королем, точнее, он не был его Королем. — О, нет. Мужчина, который сидел на стуле перед столом Маклина, и был Король. Неоспоримый, единственный и настоящий Король, который не ел и не пил, который никогда не оправлялся и не мочился, как будто у него не было времени на такие земные вещи. |
