Мнэ-э. Очень милая девочка, как говаривала мама, знакомя меня со своей очередной “находкой”; но в этом деле я не хотел ничьей помощи, даже если Саксони знала о Франсе куда больше моего. Если я действительно ввяжусь в эту затею, то на кой черт мне, спрашивается, лишняя обуза? Особенно когда речь о женщине, которая, такое впечатление, вечно норовит настоять на своем, не мытьем, так катаньем; а эти перепады настроения меня откровенно пугали. Да, определенные достоинства у нее есть, но она выбрала не то место и не то время. И во-о-т я хм-м-мы-ы-ыкал и э-э-экал, и ходил вокруг да около, и, слава богу, она довольно быстро поняла, что к чему.

– В общем, ты говоришь нет.

– Ну... в общем... Ты права.

Она уставилась в пол, скрестив на груди руки.

– Понятно.

Так она постояла с минуту, потом повернулась на каблуках и, прихватив книжку Франса, направилась к двери.

– Эй, погоди, зачем так сразу уходить! – Мне представилась ужасная картина, как она засовывает книгу обратно к себе под свитер. Сердце кровью обливалось – стоило только подумать об этом шерстистом выступе.

Она вскинула руки, надевая не успевшее просохнуть пончо. На мгновение она стала ну вылитый Бела Люгоши, только резиновый. Собственно, когда заговорила, она так и оставалась в этой позе:

– Думаю, ты совершаешь большую ошибку, если уж серьезно собрался написать эту книгу. Честное слово, я могла бы помочь.

– Знаешь что... М-м-м, я...

– Я хочу сказать, что могла бы действительно помочь.  И совершенно не вижу... Ладно, не суть. – Она открыла дверь и очень тихо затворила ее за собой.

Двумя днями позже я вернулся к себе после уроков и обнаружил на двери записку. Написано было толстым маркером, и почерка я не узнал.

“Я ВСЕ РАВНО СДЕЛАЮ ЭТО. ТЫ ТУТ НИ ПРИ ЧЕМ. ПОЗВОНИ МНЕ, КОГДА ПРИДЕШЬ, – Я НАШЛА ХОРОШИЙ МАТЕРИАЛ. САКСОНИ ГАРДНЕР”.

Только не хватало, чтобы кто-нибудь из моих ученичков прочел это и тут же перевел “материал” как “наркота”, и распустил бы слух о развлечениях старины мистера Эбби за закрытыми дверьми. Я даже не знал телефона Саксони и вовсе не собирался его разузнавать. Но вечером она позвонила сама, и на протяжении всего разговора ее голос звучал сердито.

– Я понимаю, Томас, ты не хочешь, чтобы я лезла в это дело, но все равно должен был позвонить. Столько времени копаться в библиотеке...

– Правда? Что ж, я ценю это. Нет, действительно!

– Тогда возьми карандаш и бумагу, потому что раскопала я много.

– Давай. Взял. – Каковы бы ни были ее мотивы, я не собирался выключать радио с позывными “Халява, плиз”.

– Хорошо. Прежде всего, на самом деле его фамилия была не Франс, а Франк. Мартин Эмиль Франк. Он родился в Раттенберге, в Австрии, в двадцать втором году. Раттенберг – это маленький городишко милях в сорока от Инсбрука, в горах. Его отца звали Давид, а мать – Ханна.

– Минутку... Давай дальше.

– У него был старший брат Исаак, который погиб в Дахау в сорок четвертом.

– Они были евреи?

– Несомненно. Франс приехал в Америку в тридцать восьмом году и вскоре переселился в Гален, штат Миссури.

– Почему именно в Гален? Ты не выяснила?

– Нет, но выясняю. Мне это так нравится. Очень здорово работать в библиотеке, вызнавать подноготную о том, кого любишь.

Она дала отбой, а я еще постоял какое-то время с трубкой в кулаке и наконец почесал ею в затылке.