Такими были основные позиции речи защитника, которая исторгла у миссис Линден слезы, а судебного клерка погрузила в глубокий сон. Судья же, ничтоже сумняшеся, подвел итог.

— Ваша речь, мистер Джонс, направлена против закона, отменить который я не в силах. Более того, я его представляю и, должен заметить, поддерживаю. Люди, подобные обвиняемому, всходят на теле больного общества как грибы-паразиты, и всякая попытка сравнивать этих вульгарных личностей со святыми людьми прошлого, находя у них те же достоинства, должна решительно пресекаться всеми здравомыслящими людьми.

Что касается вас, Линден, — добавил он, сурово глядя на обвиняемого, — боюсь, что вы неисправимы: предыдущие взыскания никак на вас не подействовали. Поэтому и приговариваю вас к двум месяцам принудительных работ без права замены их штрафом.

Миссис Линден издала горестный вопль.

— Прощай, дорогая, не терзай себя, — проговорил медиум, не спуская с нее глаз.

Минуту спустя его уже увели в камеру.

Саммервей Джонс, Мейли и Мелоун встретились в холле, и Мейли вызвался проводить домой убитую горем женщину.

— Что он такого сделал? Ничего, кроме добра, — рыдала она. — Во всем Лондоне не найдешь человека лучше.

— И пользы от него больше, чем от любого другого, — добавил Мейли. — Да все церковное руководство во главе с архиепископами не сможет убедительнее доказать наличие Высшего Разума или быстрее привести к вере атеиста.

— Позор! Какой позор! — горячился Мелоун.

— А как вам понравилось определение вульгарные личности? Смешно, — сказал Джонс. — Неужели он думает, что первые апостолы отличались отменными манерами? Ладно, теперь уж ничего не поделаешь. Я сделал все, что мог. Надежды почти не было — предчувствия меня не обманули. Только потеряли время.

— А вот и нет, — сказал Мелоун. — В зале суда были репортеры, и многие из них совсем не дураки. Они напишут о свершившейся несправедливости, и зло станет достоянием гласности.

— Вряд ли, — заметил Мейли. — Пресса безнадежна. На ней лежит большая ответственность, но журналисты об этом как будто не догадываются. Уж я-то знаю. Не раз обжигался.

— Я, во всяком случае, напишу все как есть, — сказал Мелоун. — И, надеюсь, другие тоже. В прессе работают более независимые и умные люди, чем вы думаете.

Но прав оказался все-таки Мейли. Проводив домой миссис Линден и оказавшись снова на Флит-стрит, Мелоун купил Плэнет. Раскрыв газету, он увидел набранный крупным шрифтом сенсационный заголовок: ШАРЛАТАН В ЗАЛЕ СУДА

Собаку принимают за человека

Кто такой Педро?

Заслуженное наказание

Журналист скомкал газету.

«Неудивительно, что спиритуалисты обижаются,» — подумал он. — «У них есть все основания.»

Глава VIII В КОТОРОЙ ТРОЕ СМЕЛЬЧАКОВ ВСТРЕЧАЮТСЯ С ТЕМНЫМ ДУХОМ

Сразу же по возвращении с охоты в джунглях Центральной Африки лорд Рокстон отправился в Альпы и совершил там несколько рискованных восхождений, изумивших всех, кроме него самого.

— Альпы теперь ничем не отличаются от светских салонов, — жаловался он. — Только на Эвересте еще можно наслаждаться одиночеством. Его появление в Лондоне было отмечено обедом, данным в его честь Обществом охоты на крупных диких зверей в ресторане Тревеллер. Обед был неофициальным, и потому журналисты на нем не присутствовали, но речь лорда Рокстона и так навсегда запечатлелась в памяти присутствующих.