|
Тейт бродила по пристани, глядя, как капитан корабля руководит приготовлениями к разгрузке. Это был коренастый, мускулистый человек небольшого роста, резко отдававший команды. Матросов насчитывалось человек тридцать. Многие были обнажены по пояс, демонстрируя темно-красные и голубые татуировки и многочисленные шрамы. Наблюдения Тейт прервал громкий окрик капитана. Небольшой мальчонка буквально вылетел из трюма и, перепрыгнув груду мехов, помчался по палубе. Ему было лет двенадцать. Худой, со слишком большой для тщедушного тела головой, он невольно вызывал участие. Его уши были плотно прижаты к черепу, как будто это помогало быстрее бежать. В тонких чертах лица читалось нечеловеческое напряжение, глаза сверкали, как маленькие маячки. Замызганные шорты и куртка были крайне изношены, представляя собой жалкую пародию на одежду. Мальчишку пробирала дрожь, и Тейт знала, что не от холода. Невольно она сама застыла, как в ожидании удара. — Что, хозяин? — спросил он. Капитан поднял руку. Мальчик снова задрожал и попробовал увернуться, но капитан быстро ударил его другой рукой. Тот покачнулся, но устоял на ногах. — Принеси-ка мне выпить, — лениво процедил капитан. Мальчик бросился в трюм. У люка он замер, словно зверек, который стоит, оглядываясь, прежде чем спрятаться в норку. Раньше ребенок не подавал вида, что заметил присутствие Тейт, но сейчас его глаза были устремлены прямо на нее. Тяжесть непроницаемого взгляда окончательно сокрушила Тейт. Ошеломленная, она еще несколько мгновений вглядывалась в открытый люк трюма и, пошатываясь, направилась к Конвею. Она оттащила его в сторону, не замечая, как поражены Сайла и Клас этой грубой выходкой. Тейт решила поделиться своим открытием. — Этот мальчик… — сказала она, растягивая слова. — Мне надо поговорить с ним. Услышав ее, Сайла ответила, пока Конвей собирался с мыслями: — Если ты имеешь в виду кого-нибудь с этого корабля, не советую. Скэны продавали и покупали здесь рабов во времена правления Алтанара. Именно поэтому пристань сегодня так пустынна. Они скверные люди. К тому же я как раз говорила Конвею, что нам всем пора уходить. — Ты не понимаешь. — Доннаси обращалась к Сайле, но смотрела на Конвея. Дрожа от возбуждения, она потащила его к кораблю. Несколько раз глубоко вздохнув, она обрела наконец некоторое подобие спокойствия и решительно заявила: — Я должна поговорить с ним, Мэтт. Ты знаешь почему. Ты понимаешь. — Это была мольба. — Что понимаю? Какой мальчик? Тейт яростно прошипела: — Мальчик. На корабле. Которого ударил капитан. — Я его не видел. А где он сейчас? Я не думаю… Мальчуган снова появился на палубе, неся в большой кружке выпивку для капитана. Тейт отвернулась, наблюдая за ребенком краем глаза, и понизила голос. Хитрая улыбка растянула уголки ее рта. — Он черный, Мэтт. Мать или отец. Бабушка или дедушка в крайнем случае. Я хочу узнать, откуда он. Конвей изучающе взглянул на ребенка и, вздохнув, ответил: — Доннаси, по-моему, это не так. Он немного темнее меня, но намного светлее, чем многие другие. Ты слишком много внимания уделяешь подобным вещам. Тейт поморщилась. У нее зашумело в голове, удары крови заглушили хриплые крики, доносившиеся с корабля. Знакомый образ Конвея расплывался, теряя очертания. Лицо ее друга сменяло белое невыразительное ничто. Ее сознание заволакивало туманом. Привычные голоса просачивались в пустоту. Ненавистные голоса, оставлявшие невидимые неизлечимые раны. Слова жгли ее горло, слова, которые ей хотелось выкрикнуть ему, чтобы заставить Конвея почувствовать ее презрение. Позор. Хуже того, пусть он узнает, что такое настоящее одиночество. Пусть узнает, на что похожа жизнь, отравленная грязными улыбками, перешептыванием, ухмылками за спиной. |
