|
Похоже, это была единственная вещь, которой он вообще боялся. И то, что он сейчас заговорил об этом, было нешуточным проявлением дружеских чувств. Конвею стало стыдно за свое прежнее поведение, и он поборол раздражение. — Мы поболтаем об этом в любое время. Почему ты не перейдешь к тому, что у тебя действительно на уме? В темноте он скорее почувствовал, чем услышал, как переминается с ноги на ногу Налатан, мучительно подбирая слова: — Почему она все время злится на меня? Я пытаюсь ей угодить. Она ведь знает — должна знать — я охраняю ее с того момента, как смог носить меч. Я просто сказал ей, что если когда-нибудь женюсь, то уйду из братства. Это ведь был обычный разговор, и я старался вести себя очень осторожно. Почему она меня отвергает? Чем я ее обидел? При других обстоятельствах эти слова показались бы Конвею забавными, но он был слишком обеспокоен возвратившимся головокружением. Он потрогал лоб, и на пальцах остались капельки холодного пота. Черт возьми, надо держать себя в руках! Наконец он ответил: — Во-первых, ты обращаешься с ней, как с женщиной… — Она и есть женщина! Не смейся надо мной! — Да не перебивай ты! Помолчи и послушай. Доннаси не такая, как остальные. Ты должен относиться к ней, как к мужчине. Налатан нахмурился: — Сдается мне, ты ее оскорбляешь. Мне это очень не нравится. — Не прерывай меня. Доннаси — воин. Такой же воин, как и ты. И у нее такая же цель. Думаю, ты ей просто нравишься, поэтому она ведет себя немного грубовато. — Ну вот опять. — Что опять? — Сказал, что она больше похожа на мужчину. И что не хочет глядеть на мужчин. Она ведь не из тех полуженщин-полумужчин, я бы заметил. — Конечно, нет, — пробормотал Конвей и, чтобы его снова не прервали, быстро добавил: — Дело в том, что ты смущаешь ее. Это ее раздражает. — Да уж, лучше не придумаешь. Чем больше я ей нравлюсь, тем злее она становится и тем больше меня ненавидит. Ну спасибо, уважил. Человек может всю жизнь прожить и не встретить такого друга, как ты. Если ему повезет, конечно. Смех Конвея прервал новый приступ тошноты. Дышать стало трудно. Налатан уловил перемену и встревоженно протянул к нему руку. В это время две собаки бесшумно проскользнули сквозь кусты. Не обращая внимания на Налатана, Карда подскочил к Конвею и толкнул его носом. Затем, тихонько поскуливая, пес отскочил, пробежал несколько шагов на восток и стал смотреть в том направлении. К нему присоединилась Микка, также глядевшая на восток. Их тревожное ворчание было почти неслышным. — Кто-то идет со стороны деревни. Похоже, Хелстар решил добиться своего без излишних усилий, — эти слова дались Конвею с большим трудом — грудь как будто сдавило клещами. Налатан вскочил на ноги и пригнулся к земле. — Я разбужу Тейт и пришлю ее к тебе. Сам проверю южные подступы — они могут попытаться окружить нас. — Возьми Тейт с собой. Ее собаки тебе пригодятся больше, чем мне. Налатан оскалил белоснежные зубы: — Если это действительно Хелстар, значит, он нарушил свое обещание. Хоть ты и утверждаешь, что Тейт настоящий воин, ей все же лучше не видеть, что я с ним сделаю. Оставшись один, Конвей почувствовал, что силы покидают его все быстрее. С трудом переводя дыхание, он добрался до Карды и Микки. Возвратился звон в ушах, который раньше лишь раздражал его, а сейчас мог стать причиной серьезных неприятностей. Звуки сильно искажались, и теперь Конвей не был уверен, стоит ли в полной мере доверять собственным ушам. Он напомнил себе, что рот нужно держать закрытым, а дышать размеренно и осторожно. Собаки выдвинулись навстречу возможной опасности. Конвей был уверен, что они чуют людей. О разных врагах собаки предупреждали по-разному. При приближении больших животных они напрягались, как пружины, и как будто настраивались на битву. |
