|
Мы и дальше будем послушными марионетками. — Я слышу призыв восстать против их величества обстоятельств? — Нет. Никогда. — В ответ на его вопросительный взгляд Сайла продолжила: — Я люблю Церковь. Люблю после всего того, что она со мной сделала. Иногда я всей душой стремлюсь найти Врата, иногда проклинаю это занятие. Но что бы ни произошло, я всегда буду любить Церковь. — Всегда, черноволосая Жрица, военная целительница? Мне кажется, «всегда» — это несколько дольше, чем ты себе представляешь. — Он посмотрел Сайле в лицо. Не выдержав испытующего взгляда, она придвинулась ближе к стене. Капитан не стал ее останавливать. — Если нами управляет кто-то другой, попаду ли я в Преисподнюю за то, что отдал приказ убить ведьму? А как насчет моих педагогов, ведь это они сделали меня таким, какой я есть? Они уже в Верхнем мире, и, наверно, сейчас кто-нибудь хлопает их по плечу, говоря: «Посмотрите, шалунишки, что вы натворили. Наверное, хотите вниз, в Преисподнюю?» Произнеся эту шутку, он забрался в одну из бойниц. Повиснув на одной руке, он сделал вид, что собирается прыгнуть вниз. Не на шутку испугавшись, Сайла схватила его за руку и со словами: — Ты же разобьешься, сумасшедший! — потянула на себя. В последний момент ему удалось сохранить равновесие, и они, уцепившись друг за друга, со смехом сделали несколько неуклюжих па какого-то замысловатого танца. Внезапно смех прекратился. Капитан внимательно посмотрел ей в глаза. Его руки начали сжиматься так медленно, что это давление поначалу было трудно заметить, но, когда он наконец заговорил, Сайла чувствовала боль. — Я готов поверить, что ты действительно ведьма. Многие предупреждали меня, даже до того случая с рабыней. Одил была последней. — Не обращая внимания на попытки Сайлы освободиться, он взял ее за руки. — Ты привлекаешь мои мысли. Ты не одобряешь и даже оспариваешь мои принципы и убеждения и за это нравишься мне все больше. Ты ломаешь веками установленные обычаи моих людей, и я подчиняюсь. Но хуже всего, что ты делаешь меня счастливым. Каждый должен угождать Капитану, но никто не вправе возбуждать в нем чувство счастья. Никто. А тебе это удается без всяких усилий. Попробуй доказать, что я не околдован. Сайла вздрогнула, почувствовав, как тепло рук Капитана переливается в ее собственные. Она сжала их. — Я знаю, что такое находиться в состоянии постоянной войны с тем, что считается правильным. Мне пришлось это испытать в аббатстве Ирисов. Но Настоятельница спасла мою жизнь и мой разум. И если мне удастся тебе помочь, благодари ее. — Если бы она была жива, я бы наверняка отомстил ей за это. Я бы сказал, что такая мудрость не должна оставаться без дела, и приказал бы ей стать Сестрой-Матерью. Сайла улыбнулась: — Моя настоятельница была самым упрямым человеком, который когда-либо появлялся на свет. Капитан устало кивнул: — Мне ли этого не знать. Я знаком с ее духовной дочерью. — Его глаза потухли. Он отпустил Сайлу, отвернулся и подошел к стене. — А теперь оставь меня. Уже поздно, а еще осталось много дел. — Сначала ты скажешь, что тебя беспокоит. Он резко повернулся. Лицо, еще недавно выражавшее добродушие, пылало гневом. Свет умирающих свечей окрасил его глаза в устрашающий огненный цвет. — Капитан сам справляется со своими трудностями, и никто не вправе предлагать ему помощь! — Потом его лицо исказилось, он поднял руки, но тут же их опустил. — Прости. Я пытался прогнать тебя. Больше такого не повторится, но и оставаться здесь ты тоже не можешь. — Почему? — Почему? Потому, что ты противоречишь мне во всем. Ты сможешь уйти, как только утрясется проблема с рабами, я же проведу здесь всю оставшуюся жизнь. Все то, чем я владею, оказалось прогнившим до основания. |
