|
Они заманивают его в ловушку. Зачем? Джонс… тьфу ты, черт, Жрец Луны нервничал, как кот, которому обстригли когти. Конвей пробормотал: — Не сейчас. Я пьян. Завтра днем. Утром будет болеть голова. — Неожиданно он испугался. В пьяном угаре он наговорил явно лишнего. Лишь в одном Конвей был уверен: ему надо как-то выпутываться из этой ситуации. Покачиваясь, он поднялся на ноги и заявил: — Слишком много выпивки. Глупо. Я ухожу. Каталлон вспыхнул: — Да вечер только начинается! Ты нас хочешь обидеть. Конвей беспомощно махнул рукой, пытаясь оправдаться: — Уйду — обижу. Останусь, наговорю черт знает чего — еще больше обижу. Вмешался Лис: — Отраз говорит, что ты убил Нара и Лолала. Еще раз испуг на мгновение прочистил Конвею мозги. Враждебность Каталлона и Лиса стала наконец понятной. Никто прежде не вспоминал об Отразе. Теперь Конвей знал почему. Знал он, и почему так Каталлон с Лисом рады, что он напился. Жрец Луны покровительственно улыбался. — Я собираюсь испытать Конвея. Всем нам нужна абсолютная преданность, но никто не знает, что у человека на душе. Итак слово нашего нового друга против слова Отраза. Каталлон кивнул: — Отраз — хороший парень. Стараясь держаться прямо, Конвей сказал: — Нет. Хорошим парнем был Лолал. Отраз заколол его. И Нара тоже. Я готов пройти любое испытание Жреца Луны. С радостью. — Это будет справедливо, Каталлон, — заметил Лис. В ответ он получил еще один яростный взгляд, который на этот раз от него не ускользнул. Лис невозмутимо посмотрел в глаза Каталлону. И хотя он вскоре отвернулся, Конвей даже в своем затуманенном состоянии понимал, что Лис не испугался. Пока он считал противостояние преждевременным, иначе ни за что бы не уступил. Сознание Конвея медленно вернулось к его собственным проблемам. Если этим испытанием будет заправлять Жрец Луны, все должно обойтись. Щелкнув пальцами, Каталлон приказал двоим рабам проводить пошатывавшегося Конвея в его шатер. Оказавшись у себя, Конвей поставил «вайп» за кровать и жестом отпустил рабов. Тяжело усевшись в своё кресло, он посмотрел на себя в зеркало и пробормотал: — Идиот. — По крайней мере, ты в состоянии признать этот факт. — Конвей сразу узнал этот бесстрастный, проникающий в мозг голос. Он повернулся и стал осматривать комнату. На этот раз Алтанар и не думал прятаться, улыбаясь Конвею. — Думаю, для тебя все не так плохо кончилось. Успел уйти, ни с кем серьезно не разругавшись. — Напился. Совсем потерял осторожность. Ну и ладно. Ее мне все равно не вернуть. — Конвей опустил голову. Жгучие слезы утраты набежали на глаза. — Ее? — В голосе Алтанара был нескрываемый интерес. Глубокая печаль на лице Конвея сменилась раздражением: — Не твое дело! Убирайся. — Очень хорошо. Я просто хотел помочь. — Прости меня. Прости. — Конвей прижал ладони к вискам. — Что тебе надо, мой друг? Алтанар заколебался: — Ничего. Пока. А может, и никогда ничего не понадобится. Когда Конвей обернулся снова, Алтанар исчез, словно его и не было. Рухнув на кровать, Конвей сделал вид, что засыпает. Издав несколько притворных храпов, он повернулся на бок и прислушался. С неимоверным усилием Конвей заставил себя сесть, затем спустился на пол. С трудом удерживая равновесие, он вышел в коридор. Дальше он двигался от одного опорного столба к другому, буквально падая на них. При каждом его ударе о столб прикрепленная к нему сальная свеча вздрагивала, заполняя коридор таинственными, причудливо плясавшими тенями. С глубоким вздохом облегчения он выбрался из шатра. Карда и Микка неистовствовали на своих цепях, словно надеясь, что умноженные радостью силы позволят им разорвать их. |
