|
Его босые ноги застучали по покрытому ковром полу коридора. — В этом не было необходимости. — Конвей поставил «вайп» на предохранитель. Лис вышел из комнаты. Не останавливаясь, он бросил через плечо: — Жрец Луны говорил мне, как ты и твои приятели носитесь с рабами. Ты мало с ними сталкивался, иначе бы понял, что это за твари. Рабов надо держать в страхе, а то они сядут тебе на голову. В голосе Конвея было больше сожаления, чем злости: — Коссиары тоже так считали. А те, кому удалось уцелеть, наверное, и сейчас так думают. Сопровождаемые трусившими позади собаками, мужчины добрались до главного лагеря. Ослепительное утреннее солнце осыпало косыми лучами шатры, серебря подымавшиеся дымки костров, расцвечивая висевшие на шатрах знамена и щиты. Кудахтали бесчисленные куры, ржали и храпели лошади. Ближе к краю лагеря в воздухе висел сплошной перезвон колокольчиков — на пастбища гнали стада коз, овец, лошадей, коров и длинношеих пугливых лам. Туда и обратно шумно сновали маленькие ребятишки. Ремесленники открывали мастерские: кожевенники, плотники, медники, два цирюльника, гончар и кузнец. Целый ряд шатров принадлежал обширному семейству мастеров, бивших войлок, вивших веревки, ткавших плотные ткани и строивших шатры. Лис мрачно рассказывал, что эти люди взяли под свой контроль изготовление шатров во всей Летучей Орде. Затем Лис не без гордости указал на лавки, где были выставлены на продажу различные соленья и сушеные продукты. Он уверял Конвея, что с приходом лета полки будут ломиться от свежих овощей и фруктов. Остановившись у северной границы лагеря Каталлона, Лис указал на шатер серого с сизоватым отливом цвета. Шатер стоял на берегу ручья в тени могучих сосен. — Шатер-купальня. Здесь разрешено мыться почти всем мужчинам, которых ты видел на празднике у Каталлона. Для остальных построены другие шатры. Все лагеря устроены примерно одинаково. — Насколько я понимаю, здесь все так же, как у Людей Собаки. С застывшим взглядом Лис процедил сквозь зубы: — Ты был на службе у этого Гэна Мондэрка. Я поклялся убить его и всю его семью. Если ты по-прежнему заодно с ним, то ты — мой враг. Хотя Лис явно не шутил, но вся ситуация была настолько нелепой, что Конвей расхохотался. К его удивлению, засмеялся и Лис. Конвей спросил: — Так, значит, ты меня сюда привел, чтобы вызвать на поединок? Лис продолжал смеяться. Наконец, покачав головой, он сказал: — Да нет, у нас есть другие дела. Хочу, чтобы ты присоединился к моим воинам. — Тебе нужно оружие-молния. — Думаю, мы сможем понять друг друга. Я — правая рука Жреца Луны. Я охраняю его. От всех вокруг. Надеюсь, ты мне поможешь. Не дожидаясь ответа, Лис направился к шатру. Конвей едва поспевал за ним. И не потому, что Лис пытался произвести на него впечатление — просто он шел своим привычным быстрым шагом. При этом Конвей отметил, что ноги воина Горных Людей, словно сами по себе, обходили на земле все то, что могло издавать шум, попадая под подошвы. Когда-то Конвей наблюдал за охотившимся леопардом. Хищная кошка передвигалась таким же образом — лапы опускались на землю так безупречно, словно у каждой были свои глаза. Проходя среди сосен, росших вокруг шатра-купальни, Конвей неожиданно ощутил слабость в коленях, ноги отказывались подчиняться. Испугавшись, он остановился, стараясь удержать равновесие. Во время бегства от Коссиаров эти приступы слабости беспокоили его не раз. Сейчас ему не удастся ни скрыть недуг, ни оправдаться. Его могут убить за то, что он принес в Летучую Орду опасную болезнь. Обеспокоенный этими тревожными мыслями, Конвей почувствовал, как на него накатывает неудержимая щемящая тоска. Ему слышались голоса друзей детства, умерших много столетий назад. Их смех и крики отзывались в его памяти. Старые, старые песни, о которых он ни разу не вспоминал после пробуждения в яслях, зазвучали в его ушах. |
