|
Теперь я засну и узнаю, куда идти. Голова Тейт звенела от слов вроде «гипноз» или «телепатия». В этом странном месте, где пытают и убивают за то, что ты выучил простое сложение, воины-монахи свободно рассуждают о прямом обмене информацией из мозга в мозг. И что еще хуже, Сайла и Ланта улыбаются и кивают, словно речь идет о цене на бобы в следующем году. Тейт решила оставить все как есть. Она устроилась поудобнее и приготовилась наблюдать. Когда Налатан закрыл глаза, Жрицы отодвинулись от него. Пальцы его согнулись, тело оставалось прямым, хотя Тейт заметила, как расслабились под кожей все мышцы. Неожиданный взрыв звука напугал ее, а глубина и звучание заставили волосы на руках и затылке встать дыбом. Глубокий, переливающийся обертонами, звук исходил из Налатана, как будто его тело было единым инструментом. Ритмически пульсирующее звучание становилось все медленнее. И еще медленнее. Тейт вытерла со лба пот, заливавший и разъедавший глаза. На Налатане его не было. Кожа его была прохладной и приятной на ощупь. Песнь замедлялась. Затихала. Схватив Сайлу за руку, Тейт спросила: — С ним все в порядке? Мы должны его разбудить. Мне страшно за него. Сайла кивнула. — Мне тоже, Доннаси. Мы тоже поем песнопения, используем транс. Но я еще никогда не видела настолько глубокого погружения. Но если мы его разбудим, то последствия могут быть еще опаснее. Доверься ему. Это все, что нам остается. — Довериться ему? Сайла, я люблю его, — выпалила Тейт. Сайла накрыла ее ладонь своей. Ланта горько и одновременно радостно улыбнулась. Сайла произнесла: — Теперь, сказав об этом мне, подумай о той радости, которую получишь, сказав ему. Скажи ему. Будь честна с собой. Ради вас обоих. — Я не могу. Я никогда этого не говорила, Сайла. Пожалуйста. Но не дай ему умереть. — Ты делаешь ошибку, — сказала Ланта. Последовавшее покорное: «Поверь мне» — задело Тейт за живое не меньше, чем ее собственный отказ. — Я не могу смотреть. — Тейт отвернулась. — Я пойду на тот пригорок, буду охранять. Позовите меня, когда с ним все будет нормально. Скрываясь за кустами, Тейт поспешила к ближайшему холмику, Танно бежал рядом с ней. До того, как подняться на вершину, она осмотрелась, потом ползком пробралась к переднему склону и заняла там наблюдательную позицию. Отсюда она видела гораздо дальше. Единственные оказавшиеся поблизости живые существа кружили над головой. Стервятники: черные парящие вестники терпеливой ярости Суши. Птицы смерти, называл их Налатан. Их было слишком много. Обычно бывало два, три. Сейчас Тейт насчитала пять. Откуда-то сзади появился шестой и присоединился к остальным. Что-то умерло. Стервятники знали об этом. Налатан говорил, что, если даже они не видят добычу, они чуют ее. Друг за другом они тоже следили. Блестящие глаза были предназначены для одной цели: видеть на невообразимых расстояниях. Один спускается к пище, а другой видит его спиральный спуск. И все слетаются туда. Тейт не имела ничего против. Она не слишком боялась смерти. Она была профессиональным солдатом в своем мире, а тот, где она сейчас находилась, был не лучше. Единственное, что ее пугало, — растратить жизнь зря. Так почему же Доннаси Тейт влюбилась в Налатана? Почему все вдруг стало таким сложным? Танно повел ушами, неуверенно глядя, как Тейт раз за разом с силой опускает на землю кулак. Чуть позже резкий свисток Сайлы вызвал Тейт в лагерь. Нерешительность и озабоченность все еще оставались в ее мозгу, но, окруженные прочной клеткой, они могли лишь надоедливо зудеть. Налатан уже был на ногах. Весь мокрый. Тейт коснулась его руки, чтобы убедиться, что кожа снова стала теплой. — Куда мы идем? — спросила она. Он указал. — Боюсь, в ту сторону. Там есть хороший источник, примерно в дне пути. |
