|
— Это было глупо. И опасно. Конвей извинился: — Мой характер. Похоже, он становится хуже. Извини. — Понимаю. Мы окружены варварством. Через какое-то время оно проникает в душу. Мы все время должны опасаться его. Наших проблем не решить с помощью пороха. — Я уже извинился. С неожиданной мягкостью Жрец Луны произнес: — Все же мы из одного рода. Мы должны работать вместе. Конвею почему-то вспомнилась пара котов. До самого момента драки, коготь за коготь, зуб за зуб, они тоже изображали холодное безразличие. Ветер снаружи сделался сильнее. Он раскачивал и раздувал стены шатра. Ткань вздыхала и стонала. Растяжки тихо шептали, время от времени пронзительно жалуясь. Внутри свеча гасла за свечой, оставшиеся освещали зловещее серое облако дыма. — Мы должны уничтожить Каталлона, — сказал наконец Конвей. — Даже если мы его унизим, проблема все равно останется. Таких людей нельзя победить. Убить можно, но победить — нет. Если ты прикажешь идти на Дом Церкви, Каталлон начнет противиться твоей воле. Твоим именем я вызову его. На мечах. — Он изрубит тебя на кусочки. Даже если твои обожаемые собаки будут с тобой и ты будешь верхом на этой лошади, от которой без ума все дикари вокруг. Сдержавшись, Конвей засунул пистолет в кобуру. — Я мог бы удивить вас обоих. Но я предпочитаю играть наверняка. Когда ты собирал свой лунный алтарь, тебе на ум не приходили слова «Клетка Фарадея?» Жрец Луны тупо повторил фразу, потом, вернув своему лицу суровый вид, произнес: — Моя Мать не говорит таких слов. Они ничего для меня не значат. — Но будут значить. Жрец Луны презрительно фыркнул. Конвей не попался на эту удочку. — Потребуй, чтобы Каталлон немедленно напал на Дом Церкви. Скажи ему, что твой брат — то есть я — требует доказательств его верности Жрецу Луны. Я буду готов через три дня, самое большее — через четыре. Я хочу видеть Дом Церкви в руинах. Что ты и твоя Мать будете делать после этого, меня совершенно не касается. Я выхожу из игры. Ты можешь дать мне слово, что все так и будет? Как только я разделаюсь с Каталлоном, мы идем к Дому Церкви? — Сразись с Каталлоном, и ты умрешь. Рука Конвея непроизвольно двинулась к кобуре. — Слово. Я хочу его услышать. Подавив лицемерный вздох, Жрец Луны сдался: — Я дам тебе слово. Я помолюсь за тебя. — Чудесно. Премного благодарен. — Конвей развернулся и вышел. Оставшись один, Жрец Луны некоторое время поглаживал свой тюрбан. Осталось всего две свечи, пятна света прыгали вокруг колышущихся язычков пламени. Жрец Луны дважды хлопнул в ладоши. Складки ткани у него за спиной разошлись в стороны, и в комнату скользнула белая, похожая на привидение фигура. Баек вышла и встала перед Жрецом Луны. Она повертела головой, подвинулась на шаг вправо и поклонилась. Жрец Луны ухмыльнулся: — Ты удивляешь меня. Ты точно знаешь, где я нахожусь. Колдовство. Она мягко улыбнулась: — Никакой магии. Многие слепые могут чувствовать, где стоят другие люди. От тебя веет силой. Я слышу тебя, слышу звук бегущей воды. Ветра. Это звуки гор. Скрестив руки на груди, Жрец Луны одобрительно кивнул. — Правда? Горы. Ты никогда не говорила об этом. Какая чудесная мысль. — Он неохотно вернулся к серьезным делам: — Ты слышала моего брата? По ее лицу пробежала быстрая тень неодобрения. — Он говорил слишком самоуверенно, даже если он искренне хотел тебе помочь. Он жесток, но внутри у него умирает хороший человек. Кто причинил ему такую боль? — Все, что от него требуется, это помощь. Мне. Нам. Культу Луны. — Ты бесподобен. Но разве он сможет победить Каталлона? Убить его для тебя? Жрец Луны поднялся навстречу Баек. |
