|
Дай мне Лиса и двадцать воинов. Десять. У Тейт снайперская винтовка, «вайп», пистолет, патроны. Налатан — настоящая боевая машина. Женщины-целительницы. Нельзя допустить, чтобы все это пропало зря. Жрец Луны положил руку на плечо Конвея. Она мягко опустилась, сначала пальцы, потом сама ладонь. Конвей наблюдал за движением краешком глаза, как наблюдал бы за пауком, которого боишься потревожить. Когда Жрец Лупы заговорил, Конвею потребовалась вся сила воли, чтобы оторвать взгляд от руки и сосредоточиться на лице собеседника. — Ход твоих мыслей правилен. Не думай, что я не ценю это. Но все же я должен сказать, что разочаровался в тебе. Разве ты не можешь понять, мне никто не нужен. И ничто. Моя Мать послала меня в этот мир, чтобы я научил его поклоняться ей. Она помогает мне, но всю работу делаю я. И первой моей задачей стала Летучая Орда. Мать сказала, что я должен ее заполучить. Тогда она тоже получит ее. Я бьюсь с Каталлоном не на жизнь, а на смерть. Если я не смогу справиться с ним, значит, я — плохой сын. Ты, наверное, думаешь, что раз я — Бог, значит, могу поразить его небесной карой. Мне бы тоже этого хотелось. Но поскольку здесь я пребываю в смертном теле, то, значит, я должен победить Каталлона в борьбе смертных. Уничтожить его или подчинить, это ее не интересует. Ее единственная уступка мне заключается в том, что я могу победить его с помощью своего разума. Но лишь как человек, не как бог. Он наклонился и сжал голову руками, печально покачал ею. — Мне бы хотелось помочь тебе. Но сначала я должен победить Каталлона. Конвей чувствовал, как его самообладание слабеет, он представил, как внимательно слушает этого мошенника, лепечущего о неминуемой гибели Сайлы и всего ее отряда. Образ поразил его. Он удивился, какое наваждение могло заставить его хоть чуть-чуть поверить словам Жреца Луны. Разве только он и сам такой же сумасшедший, как и жрец. То, что он хотел — и обязан был — сделать, требовало участия сумасшедшего. — Избавься от Каталлона. Ты же не позволишь умереть одному из нас. Тейт пришла в этот мир вместе с нами. От Жреца Луны исходил тяжелый дух коварства. — Как только я получу власть, проси меня, о чем хочешь. Но до тех пор я должен заниматься своей главной задачей. Конвей вывернулся из-под руки, лежавшей на его плече. Впереди возвышался стул, на него он излил свою ярость. После удара ногой обломки разлетелись по всей комнате. Конвей схватил ножку и запустил ею в стену, но мягкая ткань издала только тихий хлопок, который еще больше вывел Конвея из себя. Он выхватил пистолет и выстрелил в злосчастную деревяшку. Ткань стен поглотила часть звука, приглушив выстрел до глухого раската. Ножка стула разлетелась на куски. Во все стороны полетели щепки. Жрец Луны вскочил на ноги, уши зажаты руками, глаза зажмурены. Он сделал несколько шатающихся, неуверенных шагов. Дымящаяся дыра указывала на место, где пуля прошла через ковер и застряла в земле. Обернувшись к Жрецу Луны, Конвей увидел, что тот смотрит на него округлившимися от потрясения глазами. Конвей направил пистолет ему в живот. — Ты говоришь о смерти как о какой-то абстракции. Она реальна. И она вечна. Я предлагаю тебе сделку: помоги мне выбраться отсюда, чтобы я мог попытаться помочь остальным, а я решу твой вопрос с Каталлоном. В шатер ворвался Алтанар. Он сразу заметил Жреца Луны, стоящего перед ним Конвея и ищущий глаз пистолетного ствола. Лицо его мгновенно побледнело. Он пал ниц. — Я слуга, раб. Я пришел к своему хозяину. Пожалуйста, отпустите меня. Я ничего не видел. Я ничего не хочу. — Заткнись и пошел вон. — К удивлению Конвея, Жрец Луны быстро восстановил самообладание. Краем глаза он заметил, как Алтанар метнулся к двери. Жрец Луны вернулся на свой диван, двигался он так, будто движение причиняло ему боль. Как ни в чем не бывало уселся. — Это было глупо. |
