|
Она остановилась, освобождаясь от овладевших ею воспоминаний, а затем продолжила с присущей ей твердостью и решительностью: — Ты говорила о своей судьбе. Так вот, ты ничего не знаешь о своей судьбе. Она решилась в ту ночь, когда рабы вывалили тебя из корзины перед моей сестрой. Грязную. Мерзкую. — Внезапно вспыхнув злобой, она рванулась вперед так стремительно, что товарищи Сайлы встревоженно подхватились. Жнея же продолжала, погруженная в свои мысли и ощущая только присутствие молодой Жрицы. — Да, Сайла, тебя бросили на пол словно кучу отбросов. И моя сестра выбрала тебя. — Моя настоятельница? Настоятельница Ирисов? Она выбрала меня? — Да, и никто другой, — повернувшись к Сайле фыркнула Жнея, и губы ее растянулись в отвратительной, притворной улыбке. И вдруг истерический хохот сотряс эту женщину. — Ты все еще слышишь его, не так ли? И ты не удивлена? — продолжала она. — Настойчивый голос, который направляет тебя на поиски Врат, который поддерживает тебя, когда все кажется потерянным, и который ругает тебя, когда ты колеблешься. Ты думаешь — это судьба? Как бы не так, это — настоятельница. Ее голос, ее решения и ее желания — все это тщательно заложено ею в твоем подсознании с помощью методов, разработанных ею же. Методов, противных природе Церкви. Она лично встречалась с нашей дорогой, но уже мертвой, Сестрой-Матерью и с этой слабоумной ведьмой, которая называла себя Единственной. И все тайны, в которые они были посвящены, и все знания, которыми они владели, умерли вместе с ними. А что касается тебя, то у тебя никогда не было судьбы. Ты Избранная. Ты — собственность. Нет, хуже. Твое мнение — это результат чужих мыслей. Ты — вещь. — Нет. — Это слово лишило Сайлу последних сил. Нервы ее натянулись, как тетива. И, не выдержав такого напряжения, она, потеряв сознание, стала безвольно оседать на землю. Ланта вовремя подхватила Сайлу, защищая ее своим телом. — Ты старая, глупая женщина, ослепшая от жадности. — Неуклюже развернувшись, она говорила со Жнеей через плечо. — Сайлу привели к настоятельнице Ирисов. И настоятельница прекрасно понимала, что она верна и предана и без всяких сомнений достойна обучения. Настоятельнице нужен был Цветок. Нужен для Церкви. Тебе же нужна только власть. Сайла гораздо совершеннее любой из нас. И у нее есть не только ее собственный опыт, но и мудрость многих. Не обращая внимания на негодование Ланты, Жнея всматривалась в лицо Сайлы. — Да, Сайла, — ядовито произнесла она. — И немного о тебе лично. Ты действительно настолько чиста? Неужели у тебя нет ни единой мысли о том, чтобы самой воспользоваться тайной, скрывающейся за Вратами? И ты никогда не задавала себе вопрос, что же ты получишь в результате всего этого? О, да, Сайла. Я знаю о твоем драгоценном принципе. И намного, намного больше, чем ты думаешь. И не надо изображать из себя оскорбленную невинность. Посмеешь ли ты поклясться своим друзьям и Вездесущему, что ты воспользуешься этой тайной исключительно для всеобщего блага, не оставив ничего для себя? Посмеешь ли ты поклясться? Посмеешь ли? — Жнея все ближе и ближе придвигалась к Сайле. Осторожно, как если бы ее кости вдруг стали хрупкими, как стекло, а мышцы бессильными, Сайла высвободилась из заботливых рук Ланты. Разбитая словами Жнеи, испуганная этим призывом признаться в терзающих ее сомнениях в собственной неподкупности, Сайла выпрямилась. Как во сне она сделала несколько шагов назад. Ланта что-то говорила ей, успокаивала и утешала, но Жрица ничего не слышала. В памяти у нее звучало лишь сказанное когда-то Лантой: «Твоя воля — это не твоя судьба». А сейчас оказалось, что даже ее судьба на самом деле дело рук других людей. Сайла почувствовала, как холод постепенно пронизывает ее тело. Все услышанное страшно угнетало ее, и только сейчас Жрица Роз поняла, как устала. |
