|
Какое-то место, где совершенно отсутствовала вода; это было ему знакомо. Всплыло смутное воспоминание о том, как в раннем детстве ему было жарко и хотелось пить. А что же говорилось о реке? Может, плохо расслышал, хотя уверен, что в послании старой ведьмы говорилось: «Город, в котором не будет тьмы». Никакой факел, чтобы освещать себе путь, ему не был нужен. На стенах висели металлические светильники, а сеть тайных коридоров служила ему местом для игр. Сквозь щели в стене время от времени просачивался тусклый свет, и это все, что ему требовалось. Некоторые люди подозревали о существовании тайного лабиринта, но он был единственный, кто нашел проход в него. Холод и сырость поначалу раздражали, но потом он был рад. Даже если кто-то еще обнаружил бы скрытую галерею и вошел туда, ему пришлось бы двигаться осторожно, отгоняя от себя таких отвратительных тварей, как пауки. А значит, пауки были его друзьями. Так же как и холодный, липкий от сырости камень и затхлый воздух. Раб понимал: тот, кто помогает получить то, что он хочет, и есть его друг. Пока эта помощь оказывается. Он опять вспомнил о послании настоятельницы и снова нахмурился. Он услышал слишком мало. Однако, если использовать то, что понял как следует, они расскажут ему и остальное. Водя пальцами по каменной кладке, он вскоре отыскал подходящее сухое место, прислонился спиной к стене и задумался. Немного спустя он уже тихо мурлыкал что-то себе под нос. Он должен контролировать Тейт, а все они должны продолжать верить, будто он боится. С Тейт было легко. С остальными же… Они не были друзьями. Глава 17 Конвей ожидал в зале заседаний, сидя за сколоченным из толстых досок столом. Справа от него в южной и западной стенах, сложенных из гранита, были сделанные в форме высоких арок смотровые щели. Длинные узкие полосы послеполуденного солнца падали через них и освещали внутреннее помещение, где лучи расплывались по полу теплыми лужами. То и дело ярко вспыхивали кристаллические вкрапления в камне. Свет оживлял краски на великолепной скатерти, вышитой Людьми Собаки, которая покрывала стол. Ослепительно желтый круг на ней, увенчанный желтой фигурой в виде крылатой буквы «V» на ярко-красном фоне, представлял собой родовой герб Гэна Мондэрка. Подвинув расшитый бисером вещевой мешок, в котором лежали ботинки, Конвей удивился тому, что Гэн оставил без изменения одну из черт культуры Оланов — носить в помещении комнатную обувь. Гэн Мондэрк неумолимо требовал, чтобы санитарное состояние и чистоплотность каждого подчиненного соответствовали нормам Людей Собаки. Пользу этих нововведений Оланы только начинали понимать. Конвей оценивающе вдохнул насыщенный запахами трав воздух. До введения частых уборок, окуривания благовониями и ароматными свечами замок всегда напоминал Конвею неприятно холодный, сырой, зловонный подвал. Алтанар и его предшественники страшно запустили свое жилище со всеми его произведениями искусства и сокровищами, а мылом почти не интересовались. В отличие от Оланов и Людей Гор, в племени Гэна чистота считалась неотъемлемой частью религии. Так или иначе, они поняли, что чистота помогает бороться с «порождениями грязи» и «невидимыми». Конвей вспомнил об аккуратности военных целительниц, врачевавших его раны. Была еще проблема со спиртом. Церковь знала, как его производить. И когда Гэн обнаружил его запах, он учинил небольшой скандал. После этого потрясенные Избранные сторонились Мондэрка не один день. В конце концов Ланта взяла на себя смелость объяснить ему, что тайное снадобье, называемое ею «прозрачная чистота», используется как эффективное наружное средство в лечебных целях и оказывает губительное действие при приеме внутрь. Гэн согласился с таким рациональным, хотя и спорным, подходом. К тому же пожелал получить галлон «прозрачной чистоты», выдержанной в дубовом бочонке. |
