— Не надо поднимать шум и переживать за ребёнка. Поговорим, и я уйду.

Он, хоть и недоверчиво на меня смотрел, смог строгим голосом отправить ребёнка спать. Пигалица удалилась с очень недовольным видом. Было видно, что ей жутко интересно, о чем здесь будут разговаривать, но ослушаться не посмела, ушла как миленькая. Мне показалось, что мы оба выдохнули с облегчением, когда за ней закрылась дверь.

— Присядь, Коля, и не переживай, надолго тебя не задержку, — произнес я, с интересом наблюдая, как перекосилось лицо этого человека от подобного обращения. Не привык он к такому. Я между тем продолжил говорить.

— Я могу тебя так называть, постарше тебя буду больше чем в два раза. Поэтому потерпишь, ничего с тобой не случится.

Было видно, что ему не по себе, тем не менее, держался он молодцом, во всяком случае к стоящему возле журнального столика креслу подошел с каким-то даже достоинством. Я между тем, дождавшись, пока он усядется, продолжил свой монолог.

— Вот ты мне, Коля, ответь на один вопрос, зачем ты затеял это моё преследование и ради чего? Почему тебе спокойно-то не живётся?

Тот как-то угрюмо на меня посмотрел и ответил:

— С тобой просто хотели поговорить. Никто староверам не поверил в сказки о страннике, пока у них не появились огромные средства и по всему миру не начали одновременно умирать важные люди. Только тогда предположили, что это все может быть правдой.

Воспользовавшись паузой в его рассказе, задал очередной вопрос.

— Хорошо, поверил. Так почему не стали расходиться мирно? Или денег зажали отдать? Так это же для вас мелочи, не понимаю я вас.

Император ответил мгновенно, даже не задумываясь.

— Неуместно нам отвечать согласием на шантаж. Никто не смеет… — начал он вещать, даже в кресле приняв величавую позу. Вот правда, не было никакого желания выслушивать его высокопарные речи, поэтому я перебил его и спокойно спросил:

— Коля, ты дурак? О каком шантаже ты ведешь речь? Ты правда ни хрена не понимаешь? Мне совершенно не интересны ваши деньги и ваши дела. Вообще. И эти десять миллионов, которые вы мне заплатите, я мог бы добыть в любое время и ничем не рискуя. Получить их — дело принципа. Я вам дал шанс на жизнь, а вы рассуждаете о каком-то шантаже. Мёртвых, Коля, не шантажируют, ни к чему это.

— Почему десять, вроде речь шла о пяти? — на автомате спросил император.

— Ты поторговаться что ли хочешь? Или думаешь, что моё время, потраченное на игры в вашей песочнице, ничего не стоит? Десять миллионов, Коля, и это последнее предупреждение. Через два дня не будет денег на счету, который ты завтра же разблокируешь и разрешишь управляющему банком переводить с него деньги на указанный мной адрес, и твои родные, Коля, начнут умирать. После первой смерти твоего родственника пути назад уже не будет, умрёте все и большинство из вас — страшной смертью. Да, и моя смерть, если эта война начнется, уже ничего не изменит. Или ты, Коля, думаешь, что я все это время только и делал, что скрывался от твоих ищеек? Нет, готовился сам и готовил тех, кто будет вас убивать. Поэтому последний раз говорю: подумай и прими правильное решение. В следующий раз сюда приду не я такой добрый, а полсотни головорезов, которые не будут разбираться, взрослые перед ними или дети.

Блефовал, понятное дело, но он-то об этом не знает. Пусть понервничает, думаю, ему пойдёт на пользу мозги прочистить.

Даже устал слегка втирать этому дятлу всякую пургу. Но по-другому нельзя. Правда, не хочется вырезать этих баранов, пусть живут, если хватит ума умерить амбиции.