— Он еще кому-нибудь об этом рассказывал?

— Да.

— Полу Маккейбу, — без вопросительной интонации сказал Эверетт.

— Да.

Эверетта пробрала дрожь. Холод пронизывал до костей — въедливый холод межмирового пространства. Холодный мир, в котором никому нельзя доверять. Все эти прохожие, бредущие под дождем, уличные артисты, все-таки собравшиеся выступать на площади, несмотря на непогоду, все они могут быть врагами, шпионами, двойными агентами из параллельной вселенной. Всего за три дня мир Эверетта преобразился — вобрал в себя миллиарды новых миров и рассыпался на атомы страха и подозрительности. Неужели больше уже никогда не согреться?

— Его похитили, рассчитывая отнять у него Инфундибулум.

— Тот, кто возьмет под контроль Инфундибулум, сможет контролировать и Пленитуду, и Паноплию. Счет идет уже не на десятки, а на десятки тысяч миров. Десятки миллионов. Можно построить целую империю.

— Но у папы нет при себе Инфундибулума.

— Нет.

— Он у меня.

— Да. И я думаю, папа зря тебе его передал. Эверетт, ты теперь никогда не будешь в безопасности. Так же, как и твоя мама, сестра, бабушка и дедушка, дяди, тети и прочие родственники — те, что в Британии, и те, что в Индии. Твои друзья и я. Эти люди ни перед чем не остановятся и не отступятся. В твоих руках — самый ценный артефакт множественной вселенной.

Уличные артисты закончили подготовку к выступлению. Бросая вызов стихиям, они выписывали на моноциклах круги по мокрой брусчатке и жонглировали горящими факелами.

10

Таймер на кухонной плите в доме Рюна показывал 03:45. Мама Эверетта не ладила с любыми устройствами, отмеряющими время. Только Эверетт ей все настроит — часа не пройдет, мама как-нибудь да ухитрится напрочь сбить настройки. А у мамы Рюна все синхронизировано: плита, цифровой радиоприемник, микроволновка, секунда в секунду.

Холодильник гудел так громко, что, казалось, разбудит весь дом. Эверетт, спотыкаясь и налетая на предметы, выбрался из спальни, а пока он крался вниз по лестнице, каждая ступенька скрипела, но Спинетти — шумное семейство, никто и не проснулся. Эверетт налил себе сока из холодильника и при свете десятка цифровых часов открыл «Доктора Квантума».

Коснулся пальцем иконки Инфундибулума. Одно движение — и вся папка отправится в корзину. Исчезнет из всех вселенных разом. Эверетт не сомневался, что этот экземпляр — единственный. У него уже сложилась теория. Папа что-то разглядел среди мерцающих облаков данных и создал на этой основе ключ, открывающий портал в любой мир Паноплии. Точно и надежно. Из-за этого папу и похитили. Он боялся чего-то подобного, и потому спрятал результат своей гениальной догадки. Неужели он думал, что они так и успокоятся? Колетта права — пока существует Инфундибулум, Эверетт не будет в безопасности, а с ним его друзья и родные. Избавиться от программы, и дело с концом. Палец Эверетта замер над иконкой.

Надо бы ее удалить. Ну правда, надо. Обязательно нужно.

Эверетт дважды коснулся экрана, и перед ним возникли сияющие полотнища множественной вселенной. Теджендра мог бы и сам удалить программу. Так было бы вернее. А он прислал ее Эверетту, зная, что ставит под удар свою семью. Теджендра, как всякий истинный пенджабец, был прежде всего отцом. Для него семья — это все.