Джамаль покачал головой.

– Это вопрос! Серьезный вопрос! Странный!

– Чего же в нем странного?

– Видишь ли, когда этот, в алом, под деревья садился, вид у него был сильно деловой. Человек власти, как твоя девушка говорит! Вернее, нечеловек… человеческого в нем – руки‑ноги да голова, но не лицо… Все вроде на месте, и нос, и уши, и глаза, а выражение не то, понимаешь? – Скиф кивнул, хотя услышанное показалось ему не очень ясным. – Так вот, – продолжил компаньон, – посидел он недолго и начал расслабляться да отмякать. Во взгляде что‑то нормальное появилось и в то же время странное… вроде он был ошеломлен…

– Ты это почувствовал? Ну, я имею в виду…

– Да, да, почувствовал! Я уже спустился вниз, во внутренний коридор, и встал у окна, в десяти шагах. Он меня будто бы не замечает, сидит и сидит… ну, отсидел свое и отправился полежать. И вид у него был этакий… – пальцы Джамаля неопределенно шевельнулись, – очумевший, я бы сказал. А минут через сорок все пришло в норму. Вах, неприятно было глядеть! Лицо, знаешь ли, окаменело, глаза выкатились, рот – в ниточку… Человек власти, словом! Тут он встал, и в окно!

Примчалась Сийя, уже в полном облачении, в плаще и с каской под мышкой. Щеки у нее разгорелись, как маков цвет.

– Джаммала большого начальника выследил, – сообщил ей Скиф. – Не иначе как Брат Катапульты или местный потомок огня и железа. Одет в красное. Приходил деревья нюхать.

Сийя выгнула бровь, но промолчала; кажется, мысли ее блуждали сейчас в иных сферах, не слишком близких к демоническим начальникам. «Что ей снилось? – подумал Скиф. – Как мчимся мы на быстрых скакунах к Городу Башен, и хедайра, властительная Дона ок'Манур, награждает меня по заслугам? Скажем, жалует под начало целый турм и половину Башни Стерегущих, чтоб было где разместиться с таким девичником?» Он усмехнулся и зашагал к посту Сарагосы.

К счастью, Пал Нилыча они застали дремлющим на ковре‑самолете, и хитроумный Скифов компаньон доложил, что одетый в красное сарх скрылся всего лишь десять минут назад. Это избавило Скифа от неприятных объяснений, а Сийю – от необходимости прирезать Сар'Агоссу на месте – ибо смерти достоин тот, кто пытается разлучить соединенных богами! Но Джамаль не вел иных речей, кроме дозволенных.

– Мы торчим тут сутки, а воз и ныне там, – сказал Сарагоса, дослушав звездного странника. – Может, кого изловим, а может, и нет… Я бы прогулялся в те врата, куда красный удрал. Вдруг попадем в такое место, где их – словно пчел – хватай любого и тряси! И все информированные надлежащим образом, и насчет Творца, и насчет Великого Плана. Что скажете, соратнички?

– Место и здесь неплохое, тихое да скрытное, – возразил Скиф. – А прогуляться, Пал Нилыч, лучше мне одному. Какая дверь к генералам ведет, мы теперь знаем; ну так я пойду и приволоку вам одного. Или двух, для объективности показаний.

Он чувствовал себя виноватым; не прояви Джамаль деликатности, был бы уже у шефа нужный собеседник, и тряс бы он его в полное свое удовольствие. А место для всяческих вытрясаний и выбиваний в самом деле было хорошее: кричи не кричи, на миллион километров никто не услышит.

– Дельная мысль, – отозвался Сарагоса, поигрывая бровями. – В конце концов ты у нас специалист в таких делах… эксперт, можно сказать! Рейнджерс! Ну, давай иди, если твоя женщина отпустит, – он метнул насмешливый взгляд на Сийю, но она молчала. – Иди, – произнес он уже более уверенным тоном, – и притащи что‑нибудь подходящее. Хоть красного черта, хоть зеленого, лишь бы разговорчивого!

– Необязательно красных или зеленых, – добавил Джамаль и пустился в долгие объяснения о том, что всякая раса, даже самая необычная, имеет определенную иерархическую структуру и соответствующую символику.