— Ага, вы имеете в виду, что просто оставили на всех этих планетах все течь своим чередом?

— По правде говоря, да. Например, перед колонизацией Семнадцатой мы, то есть, Основание, в течение жизни нескольких поколений производили отбор и выращивание гениев. Подчиняясь приказам Империи, были выращены лучшие умы Галактики, применялся генетический контроль и отбор, пока не был отобран запас спермы, наследующей гениальность только в интеллекте. То ли в результате ограниченной мутации или же случайно, без разницы, но люди здесь и их дети могут быть только гениями. Потом несколько тысяч взрослых людей, которым, разумеется, не сообщили, кто они такие, были схвачены и подвергнуты стиранию памяти, после которого они способны были лишь ходить, принимать пищу и еще кое-какие простейшие действия. Затем группами по двести человек их разместили в различных климатических районах неподалеку от расположенных в стратегически важных местах невидимых шпионских устройств, и наблюдатели с астероида следили, что же будет происходить. Это случилось пятнадцать сотен лет назад, и вот уже около сорока лет я слежу за изменениями, которые тут весьма заметны.

Горам нахмурился.

— Поэтому, если экстраполировать в будущее их совершенствование, можно ожидать, что разработка ими межпланетных путешествий, — вопрос лишь нескольких лет, — заметил он. — А еще через несколько поколений они познают принципы межзвездного привода и почти тут же изобретут сверхсветовой двигатель. Нет… Они вовсе не безвредны!

Странно было прогуливаться по узким мощенным булыжником улочкам, среди высоких архаических фасадов зданий города, который, казалось, принадлежал почти забытому прошлому. Для Горама, который, наверное, посетил множество нецивилизованных планет, это могло казаться не настолько уж странным, как Хейму, и кроме того, у военного ума должно было быть слишком мало воображения, чтобы по достоинству оценить эту ситуацию. Но, хотя Хейм провел лучшие годы своей жизни, наблюдая за этой культурой, в нем никогда не пробуждалось смутное чувство сноподобной нереальности.

Всего лишь одна живописность мало чего стоила, однако это место было в достаточной степени красочным. По мощенным булыжником дорогам шли люди этого мира. Тут были фантастически выглядевшие звери, с измененными в процессе генетического отбора рогами и копытами, и другие еще более экзотические одомашненные существа, на которых ездили и перевозили поклажу; между ними осторожно двигались грузовики и машины с пассажирами, с четко прослеживающейся линией конструкторского решения, все с подчеркнутой присущей машинам красотой, с которой могла сравниться только лишь Империя. Но самыми замечательными были люди.

Не стоит и говорить об их явном отличии. Тут были люди самых различных физических типов, начиная от длинноволосых островитян и кончая приземистыми жителями Арктики или обгоревшими на солнце южанами; костюмы их отличались соответственно, однако даже чужеземцы старались носить что-нибудь из местной легкой летней одежды. Если тенденция к более высоким лбам и более четким чертам лица, по сравнению с обычной в Галактике, и не поражала, то уклон к этому был здесь более заметен, чем где-либо в ином месте. Длинные волосы как у мужчин, так и у женщин, густые бороды, носимые многими мужчинами, показывали интеллектуальность внешнего вида за покрытой волосками вуалью, которая была присуща варварам на периферии. Нет… отличие от любого другого мира в Галактике было настоящим и безошибочным, но не физическим. Оно было в чистом воздухе города, где ни из одного дымохода не струился дым, в чистых улицах, продуманности уличного движения, в спокойных передвижениях, когда не возникали столкновения и неразбериха.