С другой стороны, когда дело доходило до простейших машин, алори были полными неумехами. Самый разумный из них не понял бы принципа работы обыкновенного радиопередатчика, а уж космические корабли они водили исключительно по мокрому пальцу. Они имели лишь слабое представление об атоме и совсем не знали о его ядре. Общая теория поля была им непонятной до отвращения.

Тревильен все яснее и яснее понимал, что этот народ питает непримиримую враждебность не просто к его цивилизации — к цивилизации вообще.

— Если они считают, что не выдержат состязания с нами, то по их же собственной философии выходит, что их образ жизни неверен и должен уступить. Но ведь они смогут выдержать, если до этого дойдет. Они обладают знаниями, за которые мы готовы отдать все. Это даже не будет состязанием в привычном смысле слова — такого не бывает, когда каждая планетная система может легко прокормить себя.

— Не знаю, — пожала плечами Никки. — А что, это так важно?

Он пристально посмотрел на нее сверху вниз.

— Да, — ответил он наконец. — Это важно.

Они стояли на вершине скалистого мыса, на южном берегу. Перед ним лежало море; свежий, сырой ветер взлохмачивал пшеничные волосы Никки.

— Они напоминают мне фанатиков, воинствующих религиозных фанатиков древней Земли.

— Один образ жизни уступает место другому. За это стоит убивать?

— Дело не только в этом. Война разлагает не хуже, чем власть. Когда я говорил тебе, что для создания межзвездных империй нет причин, я не сказал об одной такой причине. Я просто не думал, что она может возникнуть. Империи создаются для защиты. Если война идет за идеологию, то, чтобы сражаться, обороняющиеся планеты должны быть объединены в прочный союз.

— А они… то есть Союз — непременно будут защищаться? Не проще было бы сдаться?

— Вопрос не стоит, будут ли они защищаться или нет. Они будут защищаться. Общество — самоподдерживающаяся структура, особенно когда она находится под давлением извне, — Тревильен положил руку на плечо жены. — Что-то это не похоже на тебя, дорогая. Раньше ты была настоящим огнедышащим драконом.

— Тогда я не была счастлива. Но здесь… здесь так покойно и хорошо, Мика. Это… — ее голос затих.

— И тебя уже не тянет лететь в космос?

— Нет, почему. Когда-нибудь… Но почему не для алори?

— Потому что по большому счету, Никки, мы все-таки люди. А человек всегда был бойцом. Мы можем перенять у них много хорошего, но на наших собственных условиях.

— У тебя на все готов ответ, а?

Тревильен усмехнулся. Несмотря ни на что, Никки осталась бойкой девочкой.

Позднее он открыто говорил об этом с алори, укладывая их вежливые, но уклончивые ответы в общую картину, вырисовывавшуюся в голове. Они смотрели на вселенную как на органичное целое, любое разделение было безумием.

Механическая цивилизация Союза была им отвратительна.

Несмотря на это, они оставили бы Союз в покое; но Союз расширялся, и они лежали у него на пути. И для человека их знание было бесценно — их не оставили бы в покое.

Контакт окажется для них смертельным. Встреча изменит обе культуры, но алори не вынесут перемены.

— Я могу их понять, — говорила Никки. — Представь, Мика, что они поймали меня, сунули в эту машину изменения личности и сделали так, что я тебя больше не люблю. И я буду знать: когда они закончат, то все будет в порядке.