|
Так вот и на меня иногда находят отчаяние и слепая вера. Тянет меня к ее дому! – Да, хорошо говоришь, – кивнул Казимир. – Только вот не следует тебе забывать, что, бросившись в поход до Питера, я уже в пяти километрах за МКАДом потерял половину своих товарищей и обе ноги. Хорошо, что не жизнь. Разве ты не понимаешь, что в своих бесполезных вылазках к ее дому можешь сгинуть… зря? Бум покачал головой и вздохнул: – Это верно. Ладно, давай замнем эту тему, Казимир. И вообще… Не хотел я про Риту. Прости, что я тебе о ней напомнил. Старик с тоской и болью в глазах посмотрел на Сергея и тихо сказал: – А я о своей дочери никогда и не забывал. * * * Бойкая торговля на временно установленных лотках, которую организовали с разрешения администрации челноки, набирала обороты. Людей становилось все больше. Лоточники как-то отвлекали от напряженного ожидания Кубрика и группы Лося. Хотя, возможно, после того как вернулся уже объявленный пропавшим Маломальский, люди верили и надеялись, что так же будет и с этими сталкерами. Сергей молча наблюдал за торговлей. После разговора они со стариком не смотрели друг на друга, потом Казимир укатил за новой порцией кипятка. Конечно, ему тяжело вспоминать о дочери. Видно, чувствовал себя виноватым, что когда-то ушел из той семьи в другую и мало общался с Ритой до Катаклизма. Сергей тоже думал о ней. Разумеется, со временем горе потери притупилось, как все беды уходят в туман по прошествии лет. Но иногда мистический ветер разгонял эту непроницаемую дымку, и зарубцевавшаяся некогда рана снова начинала кровоточить. Вот как сейчас. Он попытался вспомнить лицо Риты, ее улыбку. Это было трудно. Легче было представить свет в окне и тень. То, что видел еще в прошлой жизни, и то, что увидел шесть лет назад во время того выхода. Вспомнил и вылазку, из которой вернулся сегодня. Ему ведь оставалось всего два шага до станции, и вдруг он решил побыть наверху еще немного… Дойти до ее дома. Собственно, из-за этого и не успел попасть в метро до рассвета. – Кстати, – сказал себе Сергей и стал извлекать из обширного внутреннего кармана куртки сложенную карту поверхности. Воспоминания о том доме, о горгонах и вое в шахте лифта вернули его в действительность. Он разложил карту на столе, отодвинув подальше опустевшую кружку и миску с недоеденными корнеплодами и свининой. Стал вглядываться в улицы, в квадратики и прямоугольники зданий. Красноватые трезубцы, рассыпанные по всему городу, обозначали стоянки горгонов. – Чего там высматриваешь? – спросил вернувшийся с чайником Казимир. – Да вот, дом тот хочу отметить, где день пережидал. – Что-то интересное в нем? – Ну да. Во-первых, там гнездо этой летающей стервы. Согласись, не каждый день обнаруживаешь логово такой твари. Она, правда, издохла благодаря Лосю сотоварищи, но вот выводок ее, девять яиц, еще там. Во-вторых, хрень какая-то воет в шахте лифта и носится вверх-вниз. А по ночам вдобавок шарится по подъезду топотун какой-то. Никогда не слышал таких шагов. – Да, такой дом стоит отметить и информацию по сталкерам пустить, чтобы стороной обходили. – С другой стороны, дом не горел, кое-где мебель в хорошем состоянии. Вот эту инфу можно Смердюку продать, он же спец по мебели. Надо будет заскочить к нему на Павелецкую. – Да он барыга и жмот еще тот, много не получишь. – Я знаю… Да где же этот дом? Может, на Мытной? Там еще рядом улица вся в воронках. И высотки разбитые… – Плюнь ты. |
