|
Она в сторону Серпуховской шла. – А почему не остановили? – Так зачем? Кто ж знать мог? Мы же с Серпуховской одна Ганза. А граждане Ганзы по линии могут передвигаться свободно, это, брат, их неотъемлемое право. Да и туннель тот безопасный, по нему и поодиночке ходят. – Да знаю я! – Сергей раздосадованно почесал затылок. – Ты что же думаешь, Вера убила этого малыша? – Мне-то откуда… Погоди… А что, его точно убили? – Ну, он же в крови весь. – А что врачи говорят? – Осмотр еще не окончен. Ждем. Сергей вдруг поймал себя на мысли, что ему обязательно надо заняться этим делом. Мысль эта становилась все настойчивее. Жалко ему было этого заморыша. Но разбираться в деле придется, конечно, не из-за него. Из-за Веры. Мы в ответе за тех… Из деревянной двери вышел облаченный в старый белый халат доктор Качуринец. Он стянул с себя маску, снял очки, потер стекла о халат и снова водрузил на морщинистое лицо. Оглядевшись, кивнул Сергею. – Непонятно. Такое ощущение, что ребенку пробили длинным шилом носовые пазухи и оба уха. – Что за садизм?! – Не знаю, но меня смущают травмы ушных полостей. Мне кажется, хотя я на сто процентов, конечно, не уверен… Короче, похоже на то, что пробиты уши у него не снаружи, а изнутри. Все в недоумении уставились на доктора. – Это как? – часто заморгал крохотными глазами Шумаков. – Да если бы я знал, как, – развел руками Качуринец. – Могу только предположить, что у ребенка в голове была аномальная злокачественная опухоль. Она быстро росла, давление в черепной коробке увеличивалось. Ясно одно, малыш перед смертью испытал жуткие страдания. – А что, такие опухоли бывают? – поинтересовался Сергей. – Чтобы за день? Доктор усмехнулся: – Да чего только не бывает в последние двадцать лет! Вот ты, сталкер, скажи, горгоны и вичухи бывают? – Ну, спрашиваешь… – Подождите, а это не опасно с эпидемиологической точки зрения? – спросил нахмурившийся полномочный представитель Петухов. – Я пока не знаю, должен еще повозиться. Но настоятельно рекомендую закрыть станцию на карантин. – Начальника внутренней безопасности сюда! – крикнул Шумаков ближайшему бойцу оцепления. «Только этого мне не хватало», – подумал Сергей. – Закрывайте, конечно. Но мне срочно надо уйти со станции, – добавил он вслух. – Бумажник, да ты в своем уме? – удивился Петухов. – Тебе говорят – карантин! Мы теперь даже челноков не выпустим, до поры до времени. – А когда пайки у них кончатся, кормить будешь из своего кармана? – усмехнулся Сергей. – Ничего, у нас есть НЗ. Оттуда продадим им съестное по разумной цене, – махнул рукой Шумаков. – Да делайте что хотите, только мне надо уйти. У меня свобода передвижения по метро – неотъемлемое право сталкера. А карантин еще не объявлен. – Не горячись! – вмешался доктор. – Ты находился рядом с трупом. Ты контактировал с этим пришельцем, что явился вслед за ребенком. Где он сейчас, кстати? – У меня в палатке… – Тем более! – Он пойдет со мной. – Что?! – разом воскликнули все трое, уставившись на сталкера. – Бумажник! Ты голову повредил в свой последний выход?! – воскликнул Петухов. – Тише, ну тише, – поморщился Шумаков. – Сергей, ты в самом деле ерунду городишь. Пока карантин не будет снят, ты можешь пойти только к Нагатинской. И то в составе разведгруппы. Надо разобраться, откуда взялись ребенок и тот долговязый юродивый. |
