Изменить размер шрифта - +
Вот и теперь идиотский совет постричься, а ведь Паоло даже не знает, как выглядит Дарлинг! В подражание Паоло она никогда не выкладывала своих фотографий, а на аватарах последовательно представала:

— Фаиной Раневской;

— Розовой Пантерой из мультфильма;

— английской актрисой Тильдой Суини, чей инфернальный облик сносит башню капитальнее, чем облик любой голливудской красотки;

— банкой арахисового масла;

— японской гейшей с гравюры Утамаро — в пару к летчику-камикадзе;

— кольцами Сатурна (не продержавшимися и двух дней ввиду их унылой безыдейности);

— сироткой Понетт из одноименного фильма.

Над горестной судьбой Понетт Дарлинг обливалась слезами всю прошлую зиму и даже выдала на-гора целую серию постов о детском восприятии смерти близкого человека. Не то чтобы посты были как-то по-особенному философичны — но они были искренними, исполненными самого настоящего чувства. Французская малютка Понетт, сама того не подозревая, принесла в копилку Дарлинг еще с десяток френдов: таких же сентиментальных, как она сама. Отягощенных ранними потерями, но получившими взамен нечто гораздо более ценное: опыт горя, который делает любую человеческую жизнь небессмысленной. Так однажды выразился Паоло, правда, совсем по другому поводу. А по поводу Понетт… Он не нашел ничего лучше, чем присоветовать Дарлинг (если уж ей так хочется поплакать) еще один слезоточивый фильм. На этот раз — про собаку. «Хатико», вот как он назывался.

У собак собственное представление о смерти близкого человека, но влезть в собачью шкуру еще труднее, чем в шкуру шестилетней девочки Понетт. Так что публично анализировать верность пса породы акита-ину Дарлинг не стала, ограничившись абсолютно приватными рыданиями в темноте кинотеатра и троекратным прослушиванием саундтрека к фильму.

Дарлинг тоже исповедует принципы верности. Даже своим волосам.

Длинные, светло-русые — они едва ли не единственная ее ценность. И всех своих немногочисленных парней она ловила исключительно на волосы, так они хороши. За всю жизнь Дарлинг кардинально стриглась всего лишь раз, и то не добровольно. Когда ей было четырнадцать, ее обкорнала семилетняя Лерка — прямо во сне. До сих пор Дарлинг во всех подробностях помнит ужас того утреннего пробуждения: еще перед сном волосы были при ней, лежали смирнехонько на подушке — и вот пожалуйста, их нет! А есть голова в чудовищных проплешинах и жалкие клочки рядом с

Бесплатный ознакомительный фрагмент закончился, если хотите читать дальше, купите полную версию
Быстрый переход