ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Когда кораблики плывут вверх и вниз по течению…

Пирошка была охвачена смятением. Большая радость неожиданно омрачилась глубокой тревогой: "Боже мой! Бедного Бутлера могут схватить, а то, не дай бог, еще и застрелит его этот ужасный человек со страшными усами, этот Ишток. Дева Мария, пресвятая богородица, помоги ты мне, придумай за меня что-нибудь!" Пирошка чувствовала, что должна спасти Бутлера. Но как? Кому она может довериться? Она лучше умрет, чем откроет кому бы то ни было свою тайну. Может быть, написать ему? Но кто доставит письмо? Если б кто и взялся за это, так сразу же обо всем догадался, поведал отцу, раструбил бы на весь свет.

Пирошка еле дождалась возвращения домой и тотчас же помчалась в сад посоветоваться со своими цветами, что росли повсюду вдоль дорожек, а главное, с тем, который был спрятан у нее на груди. Она достала цветок и долго любовалась им, потом перевела взгляд на ручей: вот кого нужно благодарить, это он принес на своих волнах белый кораблик с искоркой.

Ах, если б кораблик мог поплыть обратно!.. Что скажешь ты на это серебристый ручеек?

Ручей журчал и отвечал что-то, но разве поймешь — что? А ведь он, наверное, давал хороший совет! Пирошка сорвала гвоздику и бросила в воду. Маленькие бурунчики кругами заходили вокруг цветка, потом подняли его и — что тут будешь делать! — понесли старым путем, вниз, прочь от сада, на простор полей.

Вскоре пришел садовник с граблями и большими ножницами. Это был честный немец из Кашши, которого, как рассказывают, абауйский губернатор прогнал за то, что он посадил рассаду каких-то южных растений на крыше погреба. Сам же губернатор уверял, что садовник будто бы посылал своим возлюбленным букеты из самых редкостных хозяйских цветов. Впрочем, это уж не такая большая провинность, и Хорват взял его к себе, считая, что с годами этот человек излечится от своего единственного порока.

Пирошка окликнула садовника:

— Дядя Мюллер, вы ведь очень умный, не правда ли? (Тот кивком головы подтвердил, что она не ошибается.) Могли бы вы сделать так, чтоб этот ручеек потек в обратном направлении?

Садовник подумал немного.

— Конечно, могу. Если пересечь поток запрудой, то вода потечет вспять.

— Ну так сделайте это!

— Зачем?

— Чтоб я видела.

— Мне некогда сейчас заниматься подобными играми, барин увидит — осерчает.

— А если я вас очень, очень попрошу. — Она умоляюще сложила ручки.

— Сейчас я этого не могу сделать, разве что в воскресенье.

— А я хочу сейчас! (Пирошка топнула ногой, нахмурилась и воинственно подбоченилась.) Я приказываю, черт побери! (Этому девочка научилась от поварихи.)

Садовник от души расхохотался и восхищенно посмотрел на барышню, думая про себя: "Как она сейчас хороша!"

— А, так вы не боитесь меня? Знаете что, дядя Мюллер, я принесу вам мешочек отцовского табаку.

Этого было достаточно, перед таким аргументом душа садовника не могла устоять. Если бы Мюллеру посулили алмаз величиною с гусиное яйцо, его все равно не удалось бы подкупить: алмаз в конце концов только камень. А вот табак… табак другое дело! Табак — растение, а все растения близки душе садовника.

— Ну что ж, ладно, барышня!

Он притащил доску, несколько камней и ловко соорудил запруду.

— Спасибо, дядя Мюллер, теперь вы можете идти!

У запруды вода стала быстро прибывать. Заметив, однако, что путь ей прегражден, вода начала бурлить, волноваться, плескаться о доску, биться о берега, откатываясь назад широкими круговыми волнами.