| И нельзя сказать, будто волки не появляются на морском побережье, наоборот, очень даже появляются, и в немалом количестве, и производят большие опустошения в стадах и отарах, однако же, согласитесь,— колоссальная разница идти меж скал, одним видом своим наводящих страх, или по прохладному песку на побережье, облюбованном рыбаками, а это люди хорошие, всегда готовы отдать полдюжины сардин в уплату за помощь, пусть и символическую, ну там лодку вытянуть на берег или еще что. Работяги уже вскинули на плечи свои дорожные мешки и теперь ожидают, когда придут прощаться субхро и слон. Идея наверняка самому погонщику и принадлежит. А о том, как она пришла ему в голову, ничего не известно, ибо ни одного письменного свидетельства не осталось. Слон-то может обнять человека, но нет решительно никакой возможности вообразить себе обратное. Что же касается рукопожатий, то они и вовсе невозможны, и пятью жалкими человеческими пальцами нипочем не обхватить толстую, как древесный ствол, слоновью лапищу. Погонщик же загодя приказал всем выстроиться в две шеренги, по пятнадцать человек в каждой, на известном расстоянии одна от другой, так что слону вроде бы ничего не оставалось, как пройти перед ними, словно бы принимая парад. Субхро же предупредил, что каждый, когда соломон остановится перед ним, должен будет вытянуть перед собой ладонью вверх правую руку и ожидать прощания. И чтобы не боялись, соломон — в печали, но не в злобе, он привык к вам, а теперь вдруг узнает, что вы уходите. А как он узнает. Об этом не стоит даже и спрашивать, а если даже зададим этот вопрос напрямую ему, он, скорей всего, не ответит. Потому что не захочет или потому что сам не знает. Я полагаю, в голове у соломона не знать и не хотеть перемешаны в одно большое недоумение по поводу мира, в который его отправили жить, а, впрочем, в недоумении этом пребываем мы все, и люди, и слоны. Вслед за тем субхро подумал, что сморозил глупость из тех, что в списке общих мест претендуют на одно из самых почетных: Слава богу, никто меня не понял, бормотал он, отправляясь за слоном, и не в том ли несомненная польза невежества, что оно оберегает нас от ложной мудрости. Люди меж тем начинали терять терпение, пора было отправляться в путь и следовать по левому берегу реки доуро, пока не придешь в город порто, славный тем, что радушно принимает гостей и где кое-кто из путников намеревается обосноваться, едва лишь уладится вопрос с жалованьем, что сделать можно будет только в Лиссабоне. За этими примерно думами, своими у каждого, и застал их слон соломон, тяжело несший свою четырехтонную трехметровую громаду. Кое-кто из наименее стойких почувствовал сосание под ложечкой при одной мысли о том, что будет в случае, если что пойдет не так в этом прощании, у животных разных пород происходящем по-разному, о каковом предмете, впрочем, как мы уже указывали, библиографии не имеется. По обоим бокам от слона вышагивали помощники, которым уж всего ничего оставалось до прекращения dolce farniente, тянувшегося от самого Лиссабона, а на просторном слоновьем загривке сидел погонщик субхро, что лишь усилило беспокойство выстроившихся работяг. Один вопрос вертелся в голове у каждого: Успеет ли он, сидя так высоко, вмешаться, если что. Две шеренги, словно бы под порывом сильнейшего ветра, дрогнули раз и другой, но все же не распались. Да и в любом случае это бы не помогло, потому что слон был уже совсем рядом. Субхро заставил его остановиться перед правофланговым, а тому сказал раздельно и отчетливо: Руку вытяни вперед ладонью вверх. Тот повиновался, и — вот она, рука, и на вид тверда. Тогда слон опустил на ладонь кончик хобота, и человек бессознательно пожал его, как пожал бы руку, а одновременно пытался проглотить ставший в горле комок, ибо, если с ним не совладать, дело может кончиться слезами. На него, дрожавшего с головы до ног, сверху благосклонно взирал субхро. Со следующим по ранжиру произошел случай мгновенного взаимоотторжения — и человек не захотел протягивать руку, и слон не поднял хобот, просто какая-то молниеносно возникшая неприязнь, тем более необъяснимая, что за время пути не произошло между ними ничего, способного вызвать подобную враждебность. |
