Фесс погладил эфес рунного меча. Если Этлау вновь применит свой гасящий всю магию артефакт, останется надежда только на честную сталь. И на сей раз колебаться нечего. Хотя цена возвращения боевого искусства – возвращение и воспоминаний (чего наверняка добиваются маски), – но тут уже ничего не сделаешь.

Маски, маски … да, они оказались врагами хоть куда. Умными и изобретательными. Они быстро поняли, что ничего не смогут добиться от Фесса, пусть даже разрезав его на куски. Ни пытки, ни магия, сколь угодно глубокое проникновение в память не выдадут им местонахождения столь вожделенных для них Мечей. Им оставалось только одно – сделать так, что самому Фессу ничего не останется, как только вспомнить о них. Приказать сам себе, чтобы это произошло, некромант не мог – иначе не стоило огород городить, сгодились бы и самые обычные пытки. Только нечто сверхисключительное могло пробудить тонкие, никакой магии не подвластные связи, и маски на удивление тонко и ловко сумели из ничего создать это самое «сверхисключительное».

Как бы то ни было, маски, не маски – путники остановились в мокром осеннем лесу, забившись в густой ельник. Уже за полночь принялся моросить какой-то запоздалый дождь, наверное, из последних в этом году, скорбно зашуршал по хвое, забарабанил по натянутому плащу, под которым постанывали и хрипели в беспокойном сне орк и гном.

Джайлз долго вышагивал кругом да около шипящего костра – пришлось пустить в ход магию, чтобы огонь не потух, но наконец тьма и холод пробрали даже его, преодолев всё то, что он сейчас испытывал по отношению к Фессу. А уж испытывал он наверняка немало.

– Не дуйся. – Фесс хотел было дружески хлопнуть Джайлза по плечу, но взглянул тому в лицо – и вовремя сдержался. Слова упали, сухие и мёртвые, и ельник тотчас же жадно припрятал их.

– Ты убийца, некромант, – простонал несчастный Эбенезер, каким-то судорожным движением вскидывая голову и вперяя в лицо Фесса совершенно безумный вгляд. – Ты убил их всех в деревне. Ты – зло, зло истинное и чистое, если только может быть чистое зло. Я думал совсем недавно – ты не такой. Мы дрались с тобой рука об руку, а ты напустил на несчастных крестьян своих зомби, ты, ты, ты… – Под пристальным взором Фесса он захлебнулся собственными словами и умолк.

– Хорошая тирада, – елико возможно спокойнее сказал некромант. – Я с тобой спорить не стану, Эбенезер. Потому как если был бы я таким злодеем – так стал бы от верной гибели этот самый Кривой Ручей спасать? Да пусть бы ведьмины последыши хоть всех там зубами перервали, мне-то какое дело? Верно ведь, мог бы я так рассуждать? Не удалось кровососку взять – ну и Тьма с ней, пойдём другую добычу поищем. Ну зачем, скажи на милость, я в деревню окружённую лез, зачем, спрашивается, потом уже ведьму спасти пытался?!

– Хотел соратницу, подручную в делах злобных, вытащить! – яростно выкрикнул Эбенезер. Фесс ругнулся про себя – подставился, прозевал несложный выпад. Вообще-то спорить с фанатиком бессмысленно, но ведь Джайлз таковым отнюдь не казался, и за ведьму он бесстрашно вступился, ещё там, перед самим Этлау.

– Погоди, Эбенезер, погоди. Ну, хорошо, так если я такой злодей, что же ты-то сейчас со мной тащишься? Что ж обратно не повернёшь? Не пойму я тебя что-то.

Маг наклонил голову. Совсем по-детски всхлипнул. И вдруг ответил – совсем не так, как ожидал Фесс:

– Боюсь я их, некромант. И тебя боюсь, и их. Но ты меня по крайней мере убить не стараешься.

– Спасибо за откровенность, – вздохнул Фесс. – Знаешь, я тебе так скажу, Эбенезер. Мне сейчас тебе доказывать, что я – не я и лошадь не моя, не с руки совершенно, ты уж мне поверь. Как мне убедить тебя, что заклятье я накладывал совершенно другое, не моя вина, что оно так исказилось…

«Не моя вина? – тут же подумалось некроманту.