«Теперь ты понимаешь? – сказала Тьма. – Тебе не устоять. Прими это как данность. Видишь, я говорю с тобой, я убеждаю тебя, я не пытаюсь сделать из тебя свою марионетку…»

«Нет, – так же беззвучно ответил он. – Ещё не время, Тьма, ещё не время. Я ещё жив. Я ещё хочу драться. Моя кровь пока ещё горяча. Я предпочту, чтобы её всю впитал песок какой-нибудь мёртвой пустыни, чем обращусь к тебе за помощью!»

«И напрасно, – сказала Тьма, голос её по-прежнему лишён был каких-либо чувств. – Со мной бы ты победил. Без меня ты проиграешь».

«Пусть это станет только моей бедой», – огрызнулся он, и тёмный занавес лопнул, пропуская вперёд штурмовые отряды боли.

Фесса скрутило в три погибели, на мгновение он ослеп и оглох – и не видел, как его чёрный меч, продолжая путь, обратил в ничто ещё трех призраков – после чего исчез, рассыпался дождём тёмных искр.

Сила была растрачена, сила ушла.

А что осталось – неотвязный шёпот двух знакомых голосов, твердящих и твердящих в унисон: «Найди Мечи… найди Мечи… найди Мечи…»

Вновь, как и в миг гибели Ирдиса Эваллё, – маски, маски, вы всё не унимаетесь! Какие мечи? Не знаю я и не слыхал никогда ни о каких ме…

Фесс внезапно похолодел. Посреди разгорающегося боя, рядом с наступающими рядами жуткой Нечисти, его пробил ледяной пот ужаса. Потому что он поймал себя на том, что и в самом деле начал вспоминать мечи. Точнее, Мечи.

Глубокий блеск горного хрусталя, плотная коричневатая рукоять, гибельный росчерк лезвия – всё, что он так старательно выжигал из собственной памяти.

И, наверное, в этот миг Фесс действительно вспомнил бы всё, если б не отчаянный крик Сугутора:

– Мэтр, очнитесь, мэтр!

Никакой посторонний звук вообще-то не в силах нарушить истинный транс волшебника, но лёгкие гнома, похоже, совершили чудо.

Фесс очумело повертел головой, приходя в себя.

Бой готов был вот-вот вспыхнуть вновь. Призраки подались назад, атака некроманта оставила в их рядах широкую прореху; и ещё, похоже, вырвавшихся из Серых Пределов сдерживало непонятное заклинание Джайлза. Правда, сам маг Воздуха выглядел неважно. Остекленевший взор, повисшие руки, смертельно бледное лицо – он явно не справился с откатом собственного заклинания.

А вот ведьма стояла, дерзко уперев руки в бока, и смотрела на подступающих врагов; её глаза горели бешеным зелёным огнём, так что даже Фессу стало не по себе. Гептаграмма на земле ярко пылала зелёным, и оттуда катился могучий поток Силы. Ведьма явно открыла какой-то портал, но вот откуда она черпала мощь? Насколько мог понять некромант в эти краткие секунды, это не было связано ни с одной стихией. Ритуальная магия? Заклятия рун и фигур? Самая первая магия, открывшаяся человеческому роду? Обращающая в нечто пригодное к использованию хаотично рассеянную повсюду Силу? Но, чтобы добиться такого эффекта, для начертания правильной фигуры потребовались бы месяцы изощрённых вычислений, наблюдений за движением звёзд и планет, учёт тысячи и одного фактора. А кроме того, ни одна магия не может ожить без соответствующих предметов-ингредиентов, наделённых природными качествами улавливать или отражать магические энергии. Нет времени гадать, что же на самом деле учинила тут ведьма, потому что…

– Ну что, взяли? – звонким голосом выкрикнула ведьма, потрясая кулаками. – Идите, идите сюда, я вас угощу по-свойски!

И тут, к полному изумлению Фесса, неразумные, нерассуждающие призраки ответили – той, что вызвала их из-за Серых Пределов. Их голоса звучали словно громадный глухой хор, запертый где-то глубоко под землёй, голоса, полные, с одной стороны, тоски и отчаяния, а с другой – такой ненависти к тем, кто до сих пор имеет наглость жить, что Фесс содрогнулся.