Фитц, это опасно для нас обоих. Возвращайся. Возвращайся немедленно.

Правда ли, что имя человека, произнесенное вслух, действует магически? Так много старых преданий настаивает на этом. Я внезапно вспомнил, кто я такой, и понял, что мне здесь не место. Но я не знал, как попал сюда, и не имел ни малейшего представления о том, как вернуться в собственное тело. Я беспомощно смотрел на Верити, не в силах даже попросить его помочь.

Он понял и протянул ко мне призрачную руку. Я ощутил это, как будто он положил ладонь мне на лоб и слегка толкнул.

Моя голова стукнулась о стену сарая, и я увидел, как во все стороны полетели искры от удара. Я снова был в амбаре рядом с трактиром «Весы». Вокруг царили тишина и покой, я лежал на колючей соломе, рядом спали животные. Я медленно повернулся на бок. Нахлынули слабость и тошнота — изнеможение, которое часто обрушивалось на меня после попыток работы Силой. Я открыл рот, чтобы позвать на помощь, но только бессловесное карканье сорвалось с моих губ. Я закрыл глаза и погрузился в забытье.

Проснувшись перед рассветом, я подполз к своей сумке, порылся в ней, потом умудрился доковылять до задней двери трактира, где буквально вымолил у поварихи кружку горячей воды. Она подозрительно уставилась на то, как я крошу в воду эльфийскую кору.

— Это не дело, ты сам должен знать, — предупредила она, а потом со страхом стала смотреть, как я пью обжигающий горький настой. — Они дают это рабам, вот что они делают в своем Удачном. Подмешивают в еду и питье, чтобы те держались на ногах. От этого рабы впадают в отчаяние, хоть сил у них прибавляется, вот что я слышала. Но от тоски они не могут даже дать сдачи.

Я едва слышал ее, ожидая, когда подействует кора. Я собрал ее с молодых деревьев и боялся, что ее целительные свойства невелики. Так оно и оказалось. Прошло некоторое время, прежде чем я почувствовал, как по телу разливается успокаивающее тепло, унимая дрожь в руках и прогоняя пелену перед глазами. Я встал со ступенек заднего крыльца, поблагодарил повариху и вернул ей кружку.

— Такой молодой, а уже обзавелся дурными привычками, — выбранила она меня и вернулась к своей стряпне.

Я пошел прочь от трактира и бродил по улицам, пока над холмами не поднялось солнце. Некоторое время я наполовину ждал, что увижу сожженные лавки, разграбленные дома и пустоглазых «перекованных» на улицах. Но кошмар Силы развеялся от дыхания летнего утра и свежего ветра с реки.

При свете дня грязь и беспорядок в городе стали еще заметнее. Мне показалось, что нищих здесь больше, чем в Баккипе, но я не знал, сколько их обычно бывает в речных городах. Некоторое время я пытался размышлять о том, что случилось со мной прошлой ночью; потом с содроганием выбросил это из головы. Я не знал, как я это сделал. И не знал, произойдет ли это когда-нибудь еще раз. Меня обрадовала встреча с Верити, хотя и бросало в дрожь при мысли о том, как стремительно он растрачивает свою Силу. Я думал о том, где он был этим утром и не встретил ли он рассвет, как и я, горечью эльфийской коры. Если бы только я владел Силой, то мог бы знать точно… Это была печальная мысль.

Когда я вернулся в трактир, менестрели уже встали и ели кашу. Я присоединился к ним за столом, и Джош без всякого выражения сказал мне, что боялся моего ухода. Хани вообще не нашла для меня ни единого слова, зато я несколько раз ловил на себе оценивающие взгляды Пайпер.

Было все еще раннее утро, когда мы покинули трактир. Может быть, мы шли и медленнее, чем обычно ходят солдаты, но арфист Джош все равно задал нам хороший темп. Я думал, что его придется вести, но он сделал своим поводырем дорожный посох. Иногда старик действительно клал руку на плечо Пайпер или Хани, но это казалось скорее лаской, чем просьбой о помощи. Наше путешествие не было скучным, потому что по дороге Джош рассказывал Пайпер об истории этих мест и удивил меня глубиной своих познаний.