Нам навстречу, не снижая скорости, скакала Лиза. Она больше не берегла граждан под собой и, плюхаясь в толпу, всякий раз оставляла глубокие воронки, точно от разрыва гранаты. Но до Скрипача она допрыгать не успела, потому что прогремел выстрел. Макин рванулся в одну сторону, Лиза — в другую, у меня потемнело перед глазами, а мимо, оставляя дымящийся след, с визгом пронеслась смертоносная оса.

— Пусти меня! — кричать я уже не мог, только хрипел. — Я са-ам!!!

Тишина взорвалась. Люди под нами бежали, крайние летели на рельсы, кого-то топтали ногами. Зверя больше не было, он рассеялся, превратившись в стадо испуганных антилоп, запертых в одной клетке со львом. Кто-то снял приказ о наступлении, и людей, которые только что были армией зомби, охватила паника.

Мы мчались прямо на мужика, держащего на плече угловатую железяку. На лету мне почудилось, что ствол имеет калибр размером с дно пивной бутылки.

— Назад! — рявкнула Лиза, и тут мужик снова выстрелил.

Макин успел меня выпустить за долю секунды до того, как ему в грудь воткнулся фугас. Я полетел вниз, прямо на головы бегущим, а штампа поволокло по воздуху и ударило спиной в окно стоящего поезда.

Потом он взорвался, и вагон заполыхал, как соломенное чучело.

Я пытался встать на ноги, но меня тут же валили обратно. Люди словно проснулись, не соображая, где они и что происходит. По спине пробежали человек двадцать, пока я ухитрился доползти до края платформы. Если бы не защитная пленка, меня пришлось бы потом долго отскребать от пола.

Вторая попытка управлять искусственными мышцами успеха не принесла. Я снова не рассчитал сил и чуть не распорол плечо о крепление, на котором качалась доска объявлений. На станции к этому моменту застряли два поезда. Правый горел вместе с Макиным, орала сирена, из дверей пытались вырваться пассажиры, но станция была настолько забита, что их тут же заталкивали обратно. Зато второй состав оказался целехонек, и я, поймав момент, прыгнул на сцепку между вагонами. Только по крышам и можно было пробраться на помощь к Лизе.

Хватать меня вроде бы никто не пытался, каждый был озабочен спасением собственной шкуры. Но стоило перескочить на следующий вагон, как в спину что-то врезалось с такой силой, что я на минуту разучился дышать. Это был мальчишка, как минимум из второй генерации спор, если не из третьей. Потому что его рожица потеряла всякое сходство с человеческим лицом. Глаз у него не было вообще, подбородок тоже не успел как следует оформиться и сливался с коричневой шеей. Едва намеченные ноздри смотрели вверх, вроде рыла свиньи, а носки ботинок сгибались, как абордажные крючья.

Зато он оказался вооружен. Если предыдущие норовили прокусить мою защиту и выкручивали руки, то этот в грязной ладошке держал боевую гранату. Граната была маленькая, рифленой поверхностью похожая на «лимонку», и человек с обычным зрением ее бы попросту не заметил.

Но у меня очень хорошее зрение.

Краем глаза я заметил второго, такого же «недоделанного ребенка». Этот вынырнул из-под поезда и взлетел по гладкому рекламному щиту, точно таракан. Оказавшись метрах в двух надо мной, он отцепился и спланировал вниз, растопырившись, точно белка-летяга.

Я отпрыгнул назад и еще в полете встретил его ножом. На крышу вагона грохнулись две половинки, мало чем напоминавшие человеческое тело, но отрубленная рука попыталась ухватить меня за штанину.

Скрипач поступил очень хитро, облачив своих пособников в детские личины. Мало у кого поднимется рука на худенького дошкольника! Но когда первый худенький дошкольник, державший гранату, ухмыльнулся перекошенным треугольным ртом и потянулся меня обнять, я ударил ножом крест-накрест.