– Не разговаривай так с Куинном, – вмешался Джейс. – Разве он виноват, что женщины влюбляются в него? Ты просто ревнуешь к нему, потому что запал на Марси, но даже после того, как вы стали любовниками, она все равно страдает по Куинну.

Молчание. Гробовое молчание. Джейс охнул, вдруг осознав, что проболтался. Эрон побледнел. Его злость улетучилась, и теперь он казался растерянным.

Куинн пристально смотрел на него.

– Так вы с Марси любовники?

Эрон кивнул.

– С каких пор?

– С тех пор как приехали в Мемфис.

– Ты любишь ее или просто хочешь, как еще одну из моих женщин?

– Марси никогда не была одной из твоих женщин.

– Не была моей любовницей, но…

– Марси небезразлична мне, – признался Эрон. – Да, возможно, я люблю ее. И ты здесь ни при чем. Или, скажем, был бы ни при чем, если бы Марси не была влюблена в великого Куинна Кортеса.

– Ты испытываешь ко мне ненависть? – Куинн даже не подозревал, что у Эрона могли быть какие-то отрицательные чувства по отношению к нему.

– Нет, черт возьми! Я не ненавижу тебя. Мне просто не нравится то, что Марси влюблена в тебя.

– Я поговорю с ней, – пообещал Куинн. – Я постараюсь убедить ее, что ты лучше меня и что у нас с ней ничего не может быть, кроме дружбы.

– Тебе не удастся убедить ее. Она будет продолжать обманывать себя, твердить себе, что когда-нибудь ты все же поймешь – именно она является любовью всей твоей жизни. И она не потеряет надежды, пока ты меняешь женщин как перчатки.

– А если я скажу Марси, что нашел женщину своей мечты? Если мне удастся убедить ее, что для меня Аннабел Вандерлей значит больше, чем все другие женщины?

Глава 28

Куинн оставил Эрона размышлять над сказанным им. Он не готовился заранее к разговору и не думал о своих чувствах к Аннабел. Но слова будто сами формировались в его сознании, и он легко отпускал их на свободу. Куинн покинул гостиную в непривычном эмоциональном состоянии, но надо всем доминировало отчетливое ощущение: он сказал Эрону правду.

«Я обрел любовь на всю жизнь».

Отрицать это не имело смысла. Куинн не мог бы сказать, как это произошло и почему именно сейчас. Его словно посетило озарение, и он вдруг понял, что любит Аннабел.

Теперь ему нужно было время, чтобы осмыслить свои чувства. Придется заняться тем, чего он, собственно, никогда не делал. Нужно подумать, что делать дальше. Сказать Аннабел об этом сейчас? Или лучше подождать?

Нет, прежде всего Марси. Необходимо позаботиться о ней, постараться, чтобы она безболезненно преодолела душевное расстройство.

Куинн подошел к закрытой двери, за которой скрывалась его помощница, и остановился. Бедная Марси. Он никогда не пытался соблазнить ее или вселить в нее несбыточные надежды. Тем не менее Эрон прав. Нужно было совершенно определенно дать ей понять, что между ними не может быть ничего, кроме дружбы.

Куинн уже поднял руку, собираясь постучать, когда заметил подошедших сзади Эрона и Джейса. Оглянувшись на них через плечо, он сказал:

– Все будет в порядке.

И постучал. Никакого ответа.

– Марси, – позвал Куинн.

Никакого ответа.

– Марси, милая, открой дверь, мне надо поговорить с тобой.

– Уходи, – ответила она.

– Я никуда не уйду, пока не поговорю с тобой.

– Нам не о чем разговаривать. Я знаю, что вела себя, как дура, и при всех поставила тебя в неловкое положение.