– На расстоянии сходство поразительное.

– Да, я знаю, особенно с этим париком и темно-коричневыми контактными линзами. – Он снова заговорил своим голосом, не подражая голосу Куинна.

– Но зачем? – спросила она.

– Что «зачем»? Зачем я предпочитаю выглядеть как Куинн, делая одолжение его жертвам?

Неужели он считает любивших Куинна женщин его жертвами?

– Это ты убил тех шесть женщин, да?

– Я поступил правильно, это был единственный для них выход. Гуманный выход.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду?

– Они страдали, и я избавил их от страданий. То же самое я сделаю и с тобой.

Аннабел почувствовала, что ее охватывает самая настоящая паника. Она должна найти какой-то способ остановить его. Слишком многого ждала Аннабел от грядущей жизни, чтобы сейчас сдаться без борьбы. Она натянула веревки, связывавшие запястья.

Он снова рассмеялся, и она подумала о том сверхъестественном сходстве, которое достигалось всего лишь благодаря минимальным изменениям во внешности, и тогда этого человека легко можно было принять за брата Куинна. За его младшего брата.

– Тебе, наверное, хочется знать, почему я так похож на Куинна?

– Да, конечно. Ведь без парика и контактных линз сходства не ощущается, – сказала Аннабел. – Да и твои очки тоже меняют внешность.

– Цвет волос и глаз у меня от матери, – пояснил Джейс Морган. – Но черты лица во многом схожи с его чертами. И я того же роста и той же комплекции, что была у Куинна в юности. Так мне сказала мать пару лет назад.

– Кто твоя мать?

– Неужели еще не догадалась? Моей матерью была Келли Флеминг – одна из первых жертв Куинна. Келли, эта жалкая дура, до безумия втрескалась в Куинна, когда ему было столько же лет, сколько сейчас мне, – девятнадцать. Она забеременела, а он бросил ее. Она любила и в то же время ненавидела его. И никогда не давала мне забыть, что я его сын и что я похож на него. Наказывая, она обзывала меня плохим Куинном.

– Так Куинн – твой отец? – «О Господи!»

– Да. Это как удар ногой по башке. Великий Куинн Кортес – мой папаша. Правда, фамилию его я узнал только два года назад. Когда она злилась на меня, что происходило почти каждый день, то называла меня плохим Куинном. Я догадался, что так звали моего отца. Но только когда я вырос настолько, что мать уже не могла издеваться надо мной, она сказала мне, что моего отца зовут Куинн Кортес и что он богатый хьюстонский адвокат. Тогда я решил, что должен заставить его заплатить за то, как он поступил с ней… с нами. Он должен был страдать так, как страдала она… как я страдал.

– Куинн даже не подозревал о твоем существовании, – сказала Аннабел.

– Он знал. Она сказала мне, что он знал, но ему было наплевать. А она продолжала его любить и оставила меня только потому, что надеялась на его возвращение к ней. И тогда я понял, что должен сделать. Я должен был избавить ее от страдания. Это был единственный для нас обоих способ угомониться. Разве тебе понять, что, страдая, она и меня заставляла страдать?

– Значит, ты убил ее. – «Боже, собственную мать! – с ужасом подумала Аннабел. – И меня убьет, если я не найду способа остановить его».

– Она спала, когда я накрыл ее голову подушкой и держал, пока она не перестала дышать. Я не причинил ей боли, хотя она бессчетное количество раз делала мне больно. Я убил ее гуманным способом.

– Но зачем ты отрезал ее палец? – «Пусть больше говорит. Нужно выиграть время».