Хьюго хмыкнул и проворчал:

– Довольно об этом. И при чем здесь моя доброта? Я всегда руководствовался исключительно здравым смыслом. Мама, ты ставишь девушку в неловкое положение.

– Кажется, я сама поставила себя в неловкое положение, – с улыбкой заметила Джорджетта. – Так что ее светлости незачем переживать на сей счет.

Герцогиня взглянула на сына с некоторым беспокойством.

– Хьюго, а может, вы оба выпьете с нами чаю? Знаешь, тут есть твои любимые имбирные пирожные.

– Очень мило с твоей стороны, мама, однако время не терпит, а дело срочное. Мисс Фрост – слишком энергичная и предприимчивая, так что подержи ее в кандалах, пока я буду писать ее брату. Затем мне нужно переговорить с герцогом, а уж потом мы уедем.

Герцогиня вскинула изящную бровь – такое же выражение Джорджетта не раз видела на лице ее сына.

– Так ты хочешь переговорить с герцогом? Твои слова взывают, точно трубы ангелов. – Джорджетта едва не расхохоталась, а ее светлость продолжила: – И знаешь, в этом сезоне не принято заковывать гостей в кандалы. Но если ты не возражаешь… Может, позволишь проводить ее в комнату для гостей, где она сможет привести себя в порядок? Бентон сейчас ей все покажет.

– В комнату для гостей? – переспросила Джорджетта и, выразительно взглянув на своего спутника, мысленно воскликнула: «Я же вам говорила, что хочу отправиться в Дербишир!» – Нет-нет, я уверена, что в этом нет необходимости. Но скажите, лорд Старлинг, что именно вы собираетесь написать моему брату?

– Правду, помоги вам Бог, – ответил Хьюго. – А теперь идите за дворецким.

Безмолвный человек у входа – очевидно, Бентон – учтиво поклонился.

Они были уже в дверях, когда герцогиня сказала им вслед:

– Возвращайся побыстрее к нам, Хьюго, если хочешь отведать имбирного пирожного. Или позвони – пирожные принесут наверх. Разумеется, тебе необязательно спускаться в гостиную, – добавила ее светлость после паузы.

Мисс Фрост оглянулась – ее заинтриговала заминка в речи герцогини, а почтенная дама словно замерла с каким-то странным выражением в глазах. Тем временем светский разговор уже вовсю порхал по комнате.

«Но что же за чувства сейчас в глазах герцогини?» – спросила себя Джорджетта. В следующее мгновение дворецкий захлопнул дверь гостиной, украшенную резными расписными панелями, и повел ее по винтовой лестнице с широкими мраморными ступенями и коваными кружевными перилами. Хьюго же, помахав ей рукой, направился в другую сторону. Некоторое время девушка колебалась, не зная, что выбрать: знакомое или неизвестное, – но ей все же пришлось подняться. Тем более что лестница была очень красивая – из тех, что предлагает тебе свои услуги лишь в том случае, если «умеешь заводить друзей», как выразилась герцогиня.

В задумчивости шагая за дворецким, Джорджетта вдруг с удивлением поняла, что за чувство мелькнуло в глазах герцогини. Это было то же самое чувство, что тисками сжимало ее собственное сердце, причем с каждым шагом все сильнее, и чувство это было вызвано осознанием своего одиночества.

Герцога в кабинете не оказалось, в библиотеке – также. Более того, он не обнаружился ни в музыкальной комнате, ни в желтом салоне, ни в розовой комнате – то есть его не было ни в одном из тех мест, куда он обычно направлялся ближе к вечеру.

Задержавшись в розовой комнате, Хьюго стащил с себя злосчастный сюртук и повесил его на спинку стула возле письменного стола. Затем нацарапал записку, которая, как он надеялся, должна была успокоить Бенедикта: «Сестра нашлась, она с герцогиней…» – и так далее… Запечатав послание и отдав конверт слуге, который должен был отнести его на почту, Хьюго возобновил поиски.