Переезжать в Крым, не зная имущественной обстановки, из-за детей пока не желает. Лишена всяких денежных средств». Лишь после этого контр-адмирал Иванов оставил вдову Кетлинского в покое.

При этом Ольга Леонидовна Кетлинская оставила о себе в Мурманске самую светлую память. Именно она была организатором первого мурманского литературно-художественного кружка, первых благотворительных вечеров, городской публичной библиотеки и первого детского сада-приюта. При этом, несмотря на смерть мужа, она по-прежнему активно продолжала заниматься общественной работой.

Единственной последовательной и бескомпромиссной защитницей памяти контр-адмирала Кетлинского, как человека, принявшего советскую власть и павшего за ее идеалы, стала его дочь, Вера Казимировна Кетлинская.

Заняв к 50-м годам XX века весьма высокое место в писательской иерархии, Вера Кетлинская начала компанию по посмертной реабилитации своего отца. Кетлинская стремилась доказать, что ее отец искренне сотрудничал с советской властью и никогда не был ее врагом, а его убийство стало делом рук английской контрразведки и офицеров-контрреволюционеров.

В своей книге «Вечер. Окна. Люди» В. Кетлинская приводит в защиту своего отца высказывания участников событий на Мурмане в 1917—1918 годах. Так, она случайно нашла Т.Д. Аверченко, бывшего начальником контрразведки Мурманского укрепрайона и одновременно секретарем уездкома РСДРП (б) в 1920—1922 годах A.M. Ларионов сам нашел ее и, по словам Кетлинской, написал ей: «Вы обязаны рассказать правду о своем отце и о мурманских событиях, вы же знаете отца и лучше других можете понять его!» Ветеран, по словам В. Кетлинской, буквально потребовал от нее, чтобы дочь вступилась за правду об отце.

Впрочем, позднее Т.Д. Аверченко сам написал воспоминания, где тепло отозвался о контр-адмирале Кетлинском и закончил их следующими словами: «Я взялся на старости лет (мне уже 75 лет) за перо, чтобы помочь историкам в восстановлении истины, снять незаслуженные обвинения с сотен людей: контр-адмирала Казимира Филипповича Кетлинского, обвиненного в двурушничестве, измене Родине и в организации помощи интервентам. С десятков подлинных большевиков из Мурманского Совета, Совжелдора, Центромура, которых историки не только забыли, но и оклеветали, зачислив в эсеров и подсобников интервентам. Нужно навести порядок в историческом хозяйстве Мурманска. Мы тогда были молоды, полны сил и энергии и все, что имели, отдавали, как могли и умели, на борьбу за власть Советов».

В. Кетлинской пришлось нелегко, так, первые же выступления в защиту отца сразу привели к многочисленным жарким дискуссиям среди ленинградских писателей. К этим дискуссиям вскоре подключились историки и партийные деятели.

В.К. Кетлинская откровенно признавалась: «В своем отношении к отцу я пережила разные периоды. Был период, когда я считала просто, что, поскольку он офицер, дворянин, контр-адмирал, я ставлю на нем крест и отрекаюсь от него. Был такой период. Когда я выросла и поумнела, я стала разбираться, что же здесь правильного…»

Честность Веры Кетлинской и ее настоящее мужество не могут не вызывать уважения. В письме к мурманскому краеведу Е.А. Двинину Вера Кетлинская писала: «Я выдержала большую борьбу, очищая… имя (отца. — В.Ш.) от клеветы, мне удалось доказать, что никакой контрреволюционной деятельности он не вел, но пробить это в печать пока не удалось, историки чрезвычайно неохотно пропускают критику друг друга, охраняя честь мундира, но брешь уже пробита, это уже хорошо, хоть повторять не будут…»

Борьба за реабилитацию имени отца стоила Кетлинской немало сил и нервов. Писатель Федор Абрамов, выступая в Ленинграде, прямо говорил по этому поводу: «Кетлинскую в течение очень длительного времени… просто травят в нашей организации».