Можно осторожно предположить, что могло иметь место некое «диверсионное содружество» германских агентов и революционеров-пораженцев. Это вполне возможно, так как именно в это время уже шли интенсивные переговоры Ленина и Парвуса о финансировании деятельности пораженческих партий по подготовке революционных выступлений в российской армии и на флоте. С этой точки зрения «Аскольд» представлял, разумеется, не лучший вариант. Но, организовав на нем успешную диверсию, пораженцы могли этим наглядно продемонстрировать германской разведке свои возможности и добиться увеличения собственного финансирования. Ленин, как известно, был большим мастером компромиссов. Однако ни малейших доказательств нашим домыслам нет, а потому все это лишь «замки, возведенные на песке».

Поэтому данную версию, видимо, следует охарактеризовать так; вполне возможно, но не слишком вероятно.

Несколько более вероятно может выглядеть предположение, что взрыв пыталась организовать группа анархиствующих матросов из хулиганских побуждений. Именно так порой совершенно беспричинно будут убивать своих офицеров матросы на Балтике в феврале 1917 года. Обиженные на офицеров матросы вполне могли попытать отомстить им именно таким, изуверским способом. Это вполне соотносится с письмами Ляпкова, который, несмотря на революционную риторику, признает, что его друг Бирюков просто решил отомстить обидевшим его офицерам, но это у него не получилось.

Раздражение матросов вызывали немецкие фамилии офицеров корабля — Петерсена, Ландсберга, Ланга. Их считали германофилами и чуть ли не немецкими шпионами. Лейтенант Ланг, к примеру, прибыл на «Аскольд» уже после расстрела. Тем не менее, уже через несколько месяцев (сразу после Февральской революции) команда потребовала его списания с корабля в числе других офицеров.

Из всех российских революционных партий в годы Первой мировой войны самую бескомпромиссную и последовательную пораженческую позицию занимали большевики, считая, что чем хуже дела России на фронте, чем больше поражений и погибших, тем объективнее лучше для дела революции.

Не вызывает сомнений, что в период пребывания «Аскольда» в портах Италии, Франции матросы крейсера имели возможность получать нелегальную антивоенную литературу, встречаться с революционными агитаторами, а постоянное общение с французскими рабочими, ремонтировавшими корабль в Тулоне, и встречи с русскими солдатами, воевавшими во Франции и через Тулон возвращавшимися в Россию ранеными, усиливали антивоенное настроение. Большевистская пропаганда против войны всегда находила внимательных слушателей, а провокаторы усиленно следили за настроением матросов в иностранных портах сегодня историками известны имена наиболее революционно настроенных матросов «Аскольда». Это прежде всего анархист унтер-офицер Степан Самохин. Он в свое время уже участвовал в мятежах на Балтике в 1905 году, был осужден на каторгу, которую отбывал на Нерченских рудниках. С началом войны Самохин был снова призван на флот из запаса и служил во Владивостокском флотском полуэкипаже Служил Самохин, несмотря на свою принадлежность к анархизму, весьма неплохо, почему и был затем переведен на «Аскольд». Командование корабля, разумеется, прекрасно знало о «боевом» прошлом Самохина и держало его в поле зрения, однако тот по-прежнему служил без всяких замечаний, пользуясь заслуженным авторитетом как среди офицеров, так и среди команды.

Близкими к социал-демократическим кругам были бывший матрос с крейсера «Россия» Семен Сидоров, где он вместе с Т.И. Ульянцевым так же участвовал в подпольной революционной работе, П.Ф. Пакушко—бывший электрик с крейсера «Жемчуг» (дававший показания на осужденных), машинист Д.Ф. Мальцев, электрик М.И. Седнев и унтер-офицер BjM. Титов. При этом ни один из них не был прямо причастен к попытке взрыва крейсера

Отдельно в этом ряду стоит фигура машиниста 1-й статьи Павла Князева, который, как мы знаем, был каким-то образом замешан в «тулонском деле».