Колобков свирепо набычился, рука, в которой помощник следователя держал большую позолоченную вилку с вымоченным в кетчупе сосиске побледнела. Он прохрипел:

— Думает мы идиоты и позволим ей так просто сбежать… Детские хитрости, я ожидал чего-то более изощренного.

Жорж Бычков с нарочитой ленивостью возразил:

— А куда она денется… Мои собаки будут идти вслед за ней и не дадут скрыться. А на правую ногу еще и повесим железку, чтобы не шибко бегала. Дадим её такую возможность…

Карташов даже добавил:

— Да и в присутствии одних собак, её легче будет отыскать труп… Одобряю.

Викторию на правую лодыжку нацепили железку с цепью и ядром. Так ходить крайне неудобно, да и кожу быстро растирает, и о быстром беге придется забыть. Хотя сильная Тараканова и это выдержит, у нее ноги, словно у принцессы изящны и у батрачки сильны.

Алиса, глядя, как её заковывают, вдруг уловила, своим цепким взглядом, что противоестественное в её босых, девичьих ногах. Но после муку подземелья аналитический отдел мозга пребывал в полусне и понять, что именно бросилось ей в глаза Канареева, не сумела. Тяжело подтягивая ногу, Виктория удалилась.

Когда двери закрылись, Колобков заметил:

— А все же мы поступили опрометчиво. Может там нее в засаде притаились сообщники.

Карташов презрительно хмыкнул:

— Ага! По радио им передали, что мы сюда едем, высылайте освободительную группу.

Колобков не сдавался:

— У них наверняка мог быть предусмотрен запасной план, на случай провала, именно с таким на первый взгляд нелепым разводом.

Жорж Бычков возразил:

— Ты им приписываешь слишком много ума, а на самом деле, это ущербные типы, и тупые фанатики, совершившие на редкость топорно свои убийства. Так они поступают лишь идиоты… Что впрочем, не удивительно — отсутствие здравого смысла, скорее правило для политических террористов, чем исключение. Пускай глупенькая девочка выплачется, под конвоем обученных овчарок, а затем… — Главный эксперт поднял указательный палец вверх. — Расскажет нам интересное, не только по этому, столь очевидном делу.

Прошло примерно двадцать пять минут, Алиса этим временем читала, чуть ли не силой сунутую Колобковым папку с подробностями данного дела. Журналистка видела, некоторые натяжки, но не могла придумать аргументированных возражений, хотела бросить, чтение и хоть немного перекусить пока ничейными яствами, как вдруг послышалось испуганное скуление собак, царапание когтями в дверь. Все разом вскочили, ощетинившись револьверами и винтовками. Колобков ликуя, ответил:

— Вот что значит моя интуиция — все-таки тут засада!

Жандармский полковник проорал:

— Тем лучше! Все наши ребята имеют боевой опыт и инсургентам не уйти.

Дверь внезапно распахнулась, и на пороге появилась высокая, исцарапанная Виктория Тараканова. Её загорелое, здоровое лицо, странно побледнело, глаза горели, а руки дрожали. Подволакивая скованную ногу и тяжело дыша, видимо после стремительно бега, девушка подошла к столу. С ее гладкого лобика падали капельки холодного пота. А деле последовало и вовсе немыслимое. Девушка без спроса налила себе целый стакан виски, причем пролила часть крепкого напитка и залпом стала пить… Но не в не привыкшем к отраве горле возник спазм, и Виктория выплюнула спиртное, после чего утопив щеки в ладонях бурно разрыдалась.

Следователи старались сохранить профессиональную выдержку, но Колобков, как наиболее нетерпеливый подскочил к ней и приподняв толстыми пальцами девичий подбородок спросил:

— Чего это ты развевалась….