Так вот, оказывается, что мне нужно, внезапно подумала она с горькой иронией: завести интрижку с автомехаником!.. Достойное завершение столь знаменательного дня. Этого мне только не хватало!

И Джоанна твердо решила как можно скорее вернуться в город. В эту минуту она уже сожалела о своем сентиментальном порыве. Как только машина будет в порядке, следует отправиться в отель с его унылой роскошью и всеми прелестями цивилизации. Там она, по крайней мере, застрахована от неожиданных эмоций…

Деревня при ближайшем рассмотрении оказалась очаровательной. Маленькие каменные домики выстроились вдоль дороги в ровную линию. Темно-красные черепичные крыши поблескивали на солнце. За тонкими кружевными занавесками виднелись горшки с цветущей геранью и фуксией. В маленьких палисадниках пестрели весенние цветы: клематисы с крупными кремовыми, лиловыми и темно-розовыми цветами увивали стены домов, ветви сирени гнулись под влажной тяжестью белых и густо-фиолетовых соцветий. Над крышами домов в безоблачной синеве неба отливали золотом цветущие акации, а внизу, под ними, отцветали последние нарциссы и крокусы.

Дорога вела прямо к большой зеленой поляне, на которой паслись козы. Когда Жанет проходила мимо, они, перестав жевать, проводили ее задумчивыми янтарными глазами.

На секунду она задержалась на развилке, не зная, в какую сторону повернуть: кругом не было ни души. Казалось, Кронберри Корнерс утонул в солнечной дремоте дня, но Жанет чувствовала, что из-за каждой занавески за ней наблюдают.

Она решила, что не стоит сразу искать Роз Хаус. Ведь она приехала исключительно для того, чтобы посмотреть выставку, что и сделает в первую очередь…

Большую поляну с трех сторон окружали дома и старые высокие вязы. Здесь были почта, паб с вывеской, обещающей настоящий эль и первоклассное обслуживание, да еще церковь, величаво возвышающаяся над тисовой изгородью.

Деревенский клуб, в котором размещалась экспозиция, находился на противоположной стороне поляны, рядом с церковью. Жанет вошла в маленький холл. Женщина в цветастом платье отложила вязание и поднялась ей навстречу.

— Вы как раз вовремя, — приветливо улыбаясь, она протянула девушке каталог. — Выставка сегодня закрывается, и мы будем готовить зал для танцев.

— Для танцев? — переспросила Жанет не без сарказма, решив, что сонный Кронберри Корнерс вряд ли может конкурировать с ночным Лас-Вегасом.

— Да, — подтвердила женщина и, заметив недоверие в глазах посетительницы, сказала: — Это ежегодная традиция. Мы обычно приурочиваем художественную выставку к весеннему празднику цветов и устраиваем настоящий бал. — Женщина распахнула перед ней двойные двери, ведущие в зал. — Надеюсь, вам понравится, хотя, боюсь, уже ничего не осталось для продажи.

— Это не имеет значения, я просто посмотрю, спасибо, — вежливо поблагодарила Жанет. — Уверена, мне здесь будет интересно, — добавила она, сильно сомневаясь в искренности своих слов.

Но не успела девушка войти в зал, как на нее обрушилось настоящее буйство красок. Все стены были увешаны работами, которые даже на первый, беглый взгляд были невероятно далеки от того, что она ожидала здесь увидеть. Ни намека на мертвый, невнятно-флегматичный дилетантизм!..

Пейзажи, на которых, по-видимому, были запечатлены окрестности — будь то залитый солнцем луг или одинокий вяз под ненастным, затянутым низкими тучами небом, — были настолько живыми, что Жанет, казалось, почувствовала запах влажной травы, услышала шелест листьев, ощутила на своем лице теплое дуновение ветерка. Натюрморты — все как один — были написаны уверенной рукой мастера без намека на сентиментальную слащавость. Увиденное превзошло все ее ожидания. Она как будто ощущала вкус и аромат зеленых яблок, лежащих на медном блюде, чувствовала, что стоит ей протянуть руку, и она уколет палец о шипы роз, стоящих в кувшине…

О, она готова была купить любую работу, но повсюду висели таблички «Продано».