Соскользнув с кровати, Лидия подошла посмотреть, что он читает, но, ни слова не поняла. Это точно не египетский, но схожесть все же имелась.

– Что это?

– Бильгамеш.

«Ничего себе... Это что-то новенькое».

– И кто же говорит на бильгамеше?

– Я не понимаю, – в недоумении ответил Страж.

«Что ж, он не один такой».

– Что это за язык? Откуда он?

– Это не язык. Это название истории. – Он слегка расслабился, словно что-то пришло ему на ум. – По-моему, людям она известна, как эпос о Гильгамеше.

– А-а...

Вот теперь Лидия поняла, каково ему было слушать ее компьютерный слэнг. Но она узнала лишь часть ответа. Вторая половина казалась более интригующей.

– На каком языке она написана?

– Аккадский.

«Ничего себе!»

Он ее просто поразил. Лидия не особо интересовалась историей, но, прожив столько лет, считала себя свидетельницей многих исторических событий...

А этот язык был настолько древним, что Лидия о нем даже не слышала.

– И ты можешь это читать?

В ответ он гневно посмотрел на нее.

– Я не дурак, и не безграмотный.

– Конечно, нет. Тот, кто способен читать столь сложный язык, в основе которого одни бессмысленные линии, уж точно не дурак.

«Похоже, это его успокоило».

– Все не так сложно.

– Может для тебя. И если английский тебе кажется таким же сложным, как мне -  аккадский, тогда это объясняет многое. – Хоть она и пыталась его учить, но это словно читать шрифт Брайля. – Так ты аккадиец?

– Египтянин.

– Правда? Ты не похож на египтянина.

Страж лишь приподнял бровь, услышав это замечание.

– А ты часто бывала в Древнем Египте?

– Ну... нет. Но я видела картинки. На них все темнокожие, и уж точно не рыжеволосые.

– Хороши же твои познания. Мы торговали с множеством наций, люди приезжали в Верхний Египет со всех известных царств.

– А ты очень разговорчив по утрам, правда? – поддразнила Лидия. Но это объясняло, почему с голубыми глазами и рыжими волосами его кожа была столь темной. – Так ты можешь читать иероглифы?

– Конечно.

– Бьюсь об заклад, что в музеях ты как рыба в воде. Тебе не случалось пройти мимо мумии, взглянуть вниз, и сказать: «Привет, дядюшка Имхотеп, как дела?»

На его лице не отразилось и тени веселья.

– В музеях?

И это все на что он обратил внимание?

– Забудь. Какие еще старые, жуткие языки ты знаешь?

– Греческий и шумерский.

– А латынь?

– Что такое латынь?– Спросил он, нахмурившись.

У Лидии даже желудок свело. Он что, не слышал о Древнем Риме? Это мысль казалась невероятной, даже ужасающей. Если это правда, Стража заперли тут более трех тысяч лет назад.

– Ну, ты же знаешь выражение: «Хлеба и зрелищ»?

– Нет. Здесь нет никаких зрелищ. Это запрещено.

– Да нет же. Римская Империя. Нерон, Октавиан, Цезарь и прочие люди со смешными именами. – Ей явно стоило уделять больше времени урокам истории в школе. – Огромная воинственная империя, покорившая мир и завоевавшая все, включая Египет.

– Никогда не слышал ничего подобного.

«Да он старше грязи!»

Можно спросить, в каком году он родился, но это вряд ли поможет. Его летоисчисление, если таковое имеется, явно отличается от современного.

И все это время Нуар держал его взаперти.

«Проклятье».

Это вновь заставило ее задуматься.