Мне тоже досталась такая форма, хотя мундиры я никогда не любил. Неудобная одежда, как по мне, хотя и внушавшая некую строгость и уважение. Но это для местных, а мы с братьями по Ордену могли всё это внушить и своими доспехами. Как говаривал вечно улыбающийся и неунывающий Атрей — командир второй центурии моего легиона: «Враги боятся Легионов Ордена, но ещё больше они боятся появления командира, один вид доспехов которого действует лучше любого слабительного!»

Я улыбнулся, вспомнив этого юнца, который при мне вырос достойным мужчиной и легионером. Вот только улыбка сразу скривилась, когда перед глазами появилась полыхающая и захваченная Скверной Славия.

Кодекс дал мне второй шанс. Дал новую жизнь, чему я безмерно рад и благодарен. Но от воспоминаний никуда не деться. От той крови, кучи трупов, рвущихся к нашим позициям тварям и криков. Тысяч криков глоток Легионеров, которые были мне как сыновья. Мне не избавится от этой памяти, не забыть того, что происходило на Славии, но я и не желал этого. Эта память — единственное, что у меня осталось от моих названных сыновей, пусть их перерождение будет благостным и Кодекс не оставит их…

Наверное поэтому мои братья не особо рвались быть командирами Легионов. Одному проще. Ты ни за кого не отвечаешь, никого не контролируешь и предоставлен сам себе. Лишь некоторые из нас вели войска Ордена в бой, отдавая приказы и считаясь с их жизнями. И пусть Легионеры воспринимались Орденом, как регулярная армия, для нас — их командиров — всё было иначе.

Коротко повернув голову сначала направо, а затем налево, я отметил серьёзные и собранные лица тех, кто был приставлен к награде и стоял рядом со мной. Сотни глаз Охотников палились на нас с плаца, а гости аристократы — приехавшие на награждение и показавшие себя — стояли в отдалении. Оператор с камерой снимал весь процесс, а молоденькая журналистка в бежевом костюме что-то говорила, активно жестикулируя в нашу сторону.

Фарс… Но для жителей империи и детишек, которым вешали на грудь крестовидную бирюльку были рады. Знаменательное событие, отнявшее кучу времени, которое можно было потратить с пользой.

Впрочем, ладно, это просто я говнится начинаю. Есть у меня такая черта, когда на горизонте появляется проблема, которую быстро надо решать, а не сидеть на жопе ровно и чесать затылок.

Не зря я взял образцы крови амерсов, что напали на меня в Красновке. Это было пусть и не особо одобряемым решением в Ордене, ведь демоническая магия крови порицалась, но зацепку я получил.

Перво-наперво, те бойцы не были американцами в привычном понимании этого слова. Да и людьми они по сути не были, если уж на то пошло. Гомункулы выращенные в пробирках, которым в мозг закачали тонны обучающей военному делу информации — это да, но не люди. Когда Заебос мне об этом сказал, я даже сначала усомнился, но вид Кровавого Герцога говорил сам за себя. Он как и я понимал, что гомункулы это совсем иная лига. Воина можно воспитать, обучить, натаскать, но это требует времени. Гомункулы совсем иное — их выращивают, словно растения. Ещё в том столкновении у рудника я должен был понять, что с этими бойцами что-то не так. У них не было душ, лишь чёткая программа в голове. А раз у тебя нет души, то нет эмоций, чувств, инстинктов. Гомункулам не ведом страх, сострадание или гнев. У них есть лишь приказ, который нужно выполнить во что бы то ни стало.

Этот мир не дошёл до таких технологий. Генная инженерия пусть и открыта, как наука, но вырастить человека пока не способна. Выходит, что кто-то эту науку предоставил. Кто-то знающий. Кто-то имеющий власть, влияние и силу. Вполне можно списать на какого-нибудь перерожденца, ведь Маркус же оказался здесь. Вот только если Заебоса и напряг сам факт существования гомункулов, то забеспокоился он не из-за этого.

Скверна — она была в крови этих выращенных в пробирке созданий.