У матушки была похожая вазочка, чей-то подарок: там на белоснежных полупрозрачных стенках красовались синие птицы с узорчатыми длинными хвостами. Мне настрого запрещалось трогать вазочку, потому что она стоила очень дорого – такие вещи привозили издалека, а даже обычные глиняные горшки можно переколотить по дороге на ярмарку, что уж говорить о такой хрупкой вещичке! Стеклянные вещи и то прочнее…

Я послушно осушила чашку и, уже погружаясь в неожиданно навалившийся сон, вдруг вспомнила, где я видела лицо седого: на золотых монетах, которые имели хождение во всех окрестных землях. На золотых монетах, на которых был выбит резкий профиль владетельного князя Даккора… Это значит, что я в его замке? Но почему? Как я тут оказалась?.. Увы, ответов на эти вопросы я не знала…

Помню, стоило вынырнуть из темного омута сна и открыть глаза, как вокруг тут же начинала хлопотать служанка, в горло мне лился теплый бульон или какой-то душистый травяной отвар… и я снова засыпала, не успев даже спросить, какой нынче день.

Бывали и другие пробуждения – после сновидений: поначалу часто снился пожар, огненное кольцо, все теснее сжимавшееся вокруг, грохот и человеческие вопли, и тогда я просыпалась с криком. Служанка успокаивала меня и поила с ложечки сладким зельем, от которого я делалась будто соломенная кукла и не чувствовала ни рук ни ног и даже думать не могла.

Но случались такие видения, во время которых я изо всех сил старалась подольше удержаться на грани сна и яви, потому что мне казалось – это что-то важное, очень важное! И как ни было страшно, я терпела до последнего, до тех пор, пока не оказывалась заключена в огненных стенах, а пламя не принималось жадно глодать мою одежду и волосы… Там, за этой стеной, кто-то искал меня, но не мог увидеть – так ярко горел огонь, так слепил!

Верно… Изредка мне удавалось увидеть за непроницаемой стеной глаза – тоже огненные, но это был совершенно иной огонь – он не обжигал, он был холодным, а взгляд этих глаз казался тяжелым, как… как золотой слиток. Именно тот, кто смотрел из-за пламенной стены, пытался меня разыскать, манил взглядом, звал по имени… Но зачем? Кто это был? Почему-то казалось, что он не враг мне, и я пыталась узнать больше, расспросить – бывает же, что во сне удается поговорить с привидевшимися тебе людьми, животными и даже вещами, – но он не слышал, не различал слабого голоса за чужими криками и ревом пожара!

Я просыпалась вся в слезах от бессилия, а если спрашивали, что меня так взволновало, могла сказать лишь, что видела, как горит наш замок. Про золотые глаза я говорить не хотела, не знаю почему, но мне казалось, лекарь о чем-то догадывается, да и служанка упоминала, что я говорю во сне… После таких сновидений меня поили каким-то горьким зельем, после которого я спала вовсе беспробудно. Не маковым отваром, нет, чем-то совсем незнакомым… хотя откуда мне было знать, какие зелья используют в этих краях?

Но всему приходит конец, прекратились и мои сновидения, и меня все реже пичкали зельями…

Когда я проснулась в очередной раз, тяжелые шторы на окнах были отдернуты, и яркий солнечный свет заливал комнату. Заметив, что я открыла глаза, довольно молодая полная служанка, дремавшая рядом на стуле, тут же устремилась ко мне и принялась умывать, причесывать, одевать и кормить, будто я совсем маленький ребенок! На все мои уверения, что я сама способна одеться (ну хорошо, некоторые шнурки и тугие крючки не поддавались, тут бы я от помощи не отказалась) и умею пользоваться столовыми приборами, она только вздыхала и качала головой, и была права. Уметь-то я умела, да вот только первое время даже удержать ложку не могла, настолько ослабла…

Сейчас, правда, я уже достаточно окрепла, чтобы справиться с едой и не заснуть, не донеся ложки до рта, но служанке – ее звали Мадитой, – похоже, просто нравилось со мной возиться.