Мадита впихнула меня в кабинет и проворно захлопнула дверь за моей спиной.

Я осталась наедине со старым князем.

Он сидел в кресле, похожем на сказочный трон, и выглядел так сурово, что я невольно попятилась, уткнувшись лопатками в закрытую дверь. Потом все-таки собралась с духом и присела в глубоком реверансе.

– Подойди ближе, – сказал он вполне дружелюбно и даже улыбнулся. Правда, глаза у него остались холодными и настороженными. – Как ты себя чувствуешь?

– Благодарю вас, господин, хорошо.

– Ты знаешь, кто я?

– Да, господин, – сказала я. – Вы – владетельный князь Даккор. Я вас узнала – вы есть на всех монетах!

Князь улыбнулся шире.

– Не всякий может похвастаться тем, что узнал меня по чеканке на золотых, – сказал он. – Должно быть, ты достаточно на них насмотрелась?

– Да, господин. Когда отец считал деньги, я складывала монеты столбиками. Он говорил, что я очень ему помогаю, а то их так много, что в одиночку ему ну никак не справиться, а казначею он не очень-то доверяет, – серьезно ответила я. – А заодно я научилась считать до тысячи и даже больше.

– Вот оно как… – Князь вздохнул и потер массивный подбородок. – Счастлив тот отец, который может позволить ребенку забавляться золотыми монетами…

Я промолчала, потому что не знала, надо ли отвечать на его слова. И еще едва не сказала, что монеты скучные, считай, одинаковые, разве что одни истерты больше, на других царапины есть… А вот самоцветные камни все разные, и разглядывать их можно часами, ведь каждый по-своему играет на свету! Порой даже самый невзрачный осколок, если удачно повернуть его, так брызнет в глаза цветными искрами, что не враз проморгаешься, а уж будучи правильно ограненным, сделается невероятно красивым!

– Послушай, дитя мое, – произнес он после долгой паузы. – Я вынужден сообщить тебе горькую весть… На замок твоего отца напали неизвестные разбойники. Должно быть, они надеялись поживиться, услышав о его богатствах, а потому попытались взять замок штурмом. Неизвестно, что случилось, но начался пожар, и… Мне больно говорить тебе об этом, но я обязан сказать: тела твоих родителей так и не нашли. Пожар бушевал такой, что камни плавились, а от людей не осталось даже пепла.

Я выслушала его, как это ни странно, совершенно спокойно, как будто князь говорил не о моих родителях и моем родном доме, а о посторонних людях, как будто он рассказывал мне страшную сказку…

– Представить не могу, что именно так горело, – продолжал он. – Я слыхал, подобное случается от удара молнии, но ведь сезон гроз давно миновал!

– На перевале грозы случаются и зимой, господин, – ответила я.

Да, зимние грозы – это здорово! Бывает так: на чистое-чистое, высокое, прозрачно-голубое небо, вымороженное настолько, что кажется: тронь – зазвенит, наползает из-за перевала, с той стороны, чернильно-синяя или свинцово-серая, с вороненым отблеском туча, а где-то в глубине этой тучи ворочается и сонно бурчит громовой зверь. Иногда он не просыпается, и ветер уносит его тяжелую перину прочь, но если уж очнется и чихнет, тогда держись!.. Гулкие раскаты следуют один за другим; на самом деле их может быть всего-то ничего, но горное эхо повторяет и повторяет, пока не надоест…

Но это что, от грома только уши закладывает да кажется, будто замок содрогается от основания до верхушек башен, а в горах с гулом сходят лавины. А вот молнии… Я как-то видела – они били непрерывно в одно и то же место полчаса кряду, я насчитала больше сотни вспышек! А когда гроза отгремела, отец отправил туда людей, и оказалось, что большой утес разломился пополам.