— Идите сюда, — обратился к ним голос.

Они двинулись еще глубже в пещеру, следуя по проходу, который часто разветвлялся на несколько направлений. Пещера оказалась лабиринтом туннелей, и Хайбер поняла, что если бы ей пришлось самой разыскивать Вещателя, то это, вероятно, заняло бы уйму времени. Если бы вообще его нашла, поправила она себя, потому что — она готова была поклясться, — у этой пещеры был не один вход и не один выход.

Наконец, они добрались до какого–то места, где свет перестал двигаться. Они оказались в широком пустом помещении, где кроме них и света больше ничего не было. Беспламенный факел был воткнут в стену скалы, и Хайбер пришлось поискать в темноте, чтобы найти Вещателя. Он сидел в сторонке, скрытый темнотой. Она не смогла разглядеть его лица и могла понять только, что он был высоким и тощим, как скелет, с длинными руками и ногами и странно удлиненной головой, что делало его похожим на богомола.

— Садись, — прошептал он ей. — Расскажи мне о своем видении.

Она так и поступила. Сидя на полу пещеры, завернувшись в свои черные одежды, она поведала ему все, что смогла извлечь из памяти, которую скопировала у Афенглу. Она описала все, от особых ориентиров до красок, которые видела, и звуков, которые слышала. Она старалась ничего не упустить, за исключением сущности того, чего она искала. Время от времени похожее на насекомое существо в темноте шевелило своими длинными конечностями, но в основном сидело тихо и ничего не говорило.

Даже после того, как она закончила, Вещатель оставался молчалив. А когда Хайбер собралась задать ему вопрос, Фаршон быстро положил руку ей на плечо, чтобы она ничего не говорила. Жди, беззвучно показал он.

Текли секунды, превращаясь в минуты. Ни один звук не нарушил глубокую тишину.

И вдруг Вещатель пошевелился настолько, что его угловатое тело оказалось на свету, немного раскачиваясь, когда он заговорил отрывочными, перемешанными частями предложений.

— Темные пути… сны о смерти в царстве самой смерти… сметут всех, кроме одного… потерянного из виду… — Он затих, потом снова начал раскачиваться, голос стал каким–то эфемерным и призрачным. — Не достаточно сильны… такие темные места, все во тьме… шипы и железные пластины… лестницы… которые никуда не выходят и…

Он задрожал, его голова дернулась, и Хайбер Элессдил смогла увидеть, что его глаза стали совершенно белыми, в каждом из них исчез зрачок.

— Эти места существуют. Ориентиры, что ты ищешь. Все существуют. Я их знаю, могу рассказать тебе, где их найти, всех, кроме последнего. Водопада из света нет ни здесь, ни где–то еще. Тебе  не  стоит  туда  идти. Не  стоит. Я вижу смертельную землю. Я вижу мертвые тела, разбросанные повсюду. Я вижу… что–то настолько мрачное…

Он тихо застонал; она услышала какие–то стучащие звуки в его груди, почувствовала его испуганную дрожь.

— Это нехорошее место. Очень плохое, очень далекое, это место, это печь, которая выбивает человеческие души и оставляет их чернеть на солнце, преисподняя, из которой никому не выбраться и которая наполнена злом и порождает чудовищ и…

Он поник и замолчал. Хайбер и Фаршон обменялись озадаченными взглядами. Никто из них не мог разгадать, что сказал Вещатель. Возможно, он сам этого не знал, учитывая то, что говорил он в состоянии транса. В данный момент выяснить не представлялось возможным. Он заблудился в собственных видениях, забрел в такие места, где они не могли до него добраться.

— Один! — внезапно прошипел он, заставив обоих подпрыгнуть.