Года знала: это лишь начало. Вскоре зазвучат стоны защитников крепости. Затем придет смерть.

— Пойдем со мной. — Она коснулась губами лба Боиндила.

Над ее головой свистели снаряды. Горящие ядра, шипя, разбивались о склоны Ущелья, пылающая жидкость изливалась на головы чудовищ и тело бушующего кордриона.

Гномке показалось, что ее муж расслабился, что безумие отступило. Она опустила руки, но в этот момент Боиндил оттолкнул ее и с громким криком бросился в сторону врагов.

Потеряв равновесие, Года упала.

— Нет! — завопила она, тщетно пытаясь перехватить гнома. — Ягур, за ним! Защити его! — крикнула она предводителю убариу.

Красноглазый воин, не мешкая, побежал на помощь главнокомандующему. Учитывая численность врага, приказ волшебницы выполнить было непросто.

Поднявшись, Года принялась плести заклинание, чтобы помочь супругу.

Боиндил утратил способность думать.

Глаза застил алый туман, и сейчас гном видел только одно: отвратительного двойника его лучшего друга, Тунгдила. Он не позволит осквернить память Златорукого! «Ты не можешь быть Тунгдилом! Не можешь сражаться на их стороне!»

В ушах шумело, все звуки Боиндил воспринимал приглушенно. Жгучее желание уничтожить морок, а потом вступить в бой с остальными тварями помутило рассудок гнома. Он был из тех воинов, в чьих жилах текла кровь погорячее лавы в жерле вулкана. И сейчас Боиндил не хотел бороться со своим безумием.

Справа и слева от него на землю падали стрелы и копья. Гарнизон крепости Преграда выполнял приказы своего генерала, пусть тот в данный миг и нарушал собственные предписания: он искал сражения в поле, вместо того чтобы укрыться за стенами крепости и удерживать войско чудовищ оттуда.

Боиндил находился в десяти шагах от передних шеренг врага. Чудовища, выбежав из Ущелья, остановились, а сзади уже напирали новые монстры. Горящие ядра порождения Тиона засыпали песком. Как только одна из гадин погибала, на ее место становилось новое исчадие зла, словно поток их был нескончаем.

Бешеный видел, что твари стараются держаться подальше от мнимого Тунгдила, словно того окружал невидимый кокон, сплетенный из ужаса.

— Кем бы ты ни был, я уничтожу тебя! — Зарычав от ярости, Боиндил замахнулся молотом.

Два голубых глаза на нижней части морды кордриона уставились на гномов. Тунгдил, повернувшись, посмотрел на гигантское страшилище. Руны на доспехе Златорукого вспыхнули.

Драконище вскрикнуло. В его голосе слышался… страх?

Прежде чем Бешеный успел добежать до товарища, Тунгдил прыгнул вперед, на один из трупов, потом перескочил на древко копья. То спружинило, и гном очутился на большом валуне. Прыгая с камня на камень, словно переходя ручей, Златорукий приблизился к горлу кордриона. Монстр, отпрянув, громко зашипел.

Боиндил не сумел сдержать занесенный для удара молот и обрушил его на череп пробегавшего мимо гада, напоминавшего уродливую помесь ящерицы-переростка и толстого свинорылого. Лапки у этого тионова отродья были тонкими, как у лепрекона, однако оно ловко орудовало мечом и щитом.

Боек молота пробил щит, сломал руку ящероподобного страшилища, переломал ему ребра. Монстр замертво рухнул в пыль.

Враги бросились навстречу Боиндилу, и гном разил их молотом, сея смерть. При этом дитя Бога-Кузнеца не спускало глаз с Тунгдила. Бешеный до сих пор не верил в то, что перед ним давний друг, но в его душу уже начали закрадываться сомнения. «Что, во имя Враккаса, он творит?»

Ягур и другие убариу добежали до своего генерала и вступили в бой.

Несмотря на численное превосходство сил зла, монстры ожидали команды кордриона, не решаясь броситься на стены крепости. На убариу и гнома нападали лишь отдельные воины-монстры и расплачивались за свою опрометчивость жизнью.