– Ты что же, и нас хочешь в это дело затянуть? – спросил отошедший от обиды Ригард.

– Одному там делать нечего, сколько бы ни платили. А так у нас и на выпивку, и на закуску деньги будут. Если к Кусману в «Пьяную елку» пойти, и сытые будем, и еще сдачи останется.

– Пьянствовать нехорошо, – с наставительной интонацией заметил Ригард.

– А ты и не будешь, просто рядом посидишь.

– Мы можем в субботу, – сказал Эдгар, поднимаясь с бревна. – Только придумай, как шершней гонять будешь.

– До субботы что-нибудь придумаю.

– Ну что, пошли до пристани? – предложил Дирк. – А там разойдемся, нам с Эдгаром завтра в пять утра вставать.

– Пошли. Заодно я вам заводь новую покажу, там, где в прошлом году песок для дороги брали, – пообещал Клаус.

– Хорошая заводь?

– Вьюны водятся, много. Ночью с фонарем даже руками ловить можно.

Со стороны пристаней доносился стук молотков – с рассветом команды барок занимались ремонтом.

– Ну чего, Румяный, небось сытый пришел? – спросил Клаус, затягивая веревочный пояс.

– А то… – Ригард усмехнулся. – А ты чего, на завтрак не заработал?

– Заработал. Да только мой завтрак завсегда постнее твоего. Пошли, что ли?

– Идем, чего же ждать? Дирк сказал, у деревни нас встретит.

И они пошли вдоль берега, вспугивая по дороге уток и куликов, семенивших по прибойной полосе в поисках добычи. Постепенно приятели разговорились, и между ними не осталось и следа от прежней колкости и злых насмешек, с которых каждую их встречу начинал Клаус.

Но это был лишь своеобразный ритуал, и если Ригард болел и подолгу не появлялся на улице, Клаус по нему скучал.

– Вот, к примеру, лоранская барка: дно плоское, киль слабый, зато доходит по ручьям до самых верховий и чинить ее удобно, – говорил Ригард, отстаивая свою точку зрения.

– Не знаю, – покачал головой Клаус. – Мне нравятся суда быстрые, чтоб до моря и дальше к океану. Чтоб волны не боялись и руль чтоб пять человек крутили. Помнишь, как по весенней воде к нам галера из Петрона приходила?

– А то! Разве такое забудешь? – согласился Ригард, доставая из кармана засахаренный сухарик.

– Мешков она сгрузила до тыщи, не меньше.

– Это да, знатное судно и точно, что с моря пришло.

– А гребцов помнишь, сколько было?

– По пятьдесят с каждого борта.

– И солдаты для охраны!

– А мачт – аж две штуки!

– Эх, мне бы денег заработать, сбежал бы в Петрон, честное слово! – признался Клаус и покосился на сухарь Ригарда. Тот отломил половину и подал ему.

– Что, правда, вот так сбежишь и мать одну бросишь?

– А что мать, я ей только в обузу… Ну и потом, я ж капитаном зарабатывать буду, а с таким жалованьем побольше ей помогу, чем сейчас, воду да дрова таская…

– Ну, капитаном тебе не скоро стать, – заметил Ригард, когда они поравнялись с лодкой, в которой двое рыбаков вытягивали пустую сеть и ругались на неудачу.

– Вот дураки, им к затону нужно, – сказал Ригард.

– Ага. Только в затоне шилка и пузь-рыба, а они небось сомов ищут да щук столетних!

– Пошли вон, молокососы! – закричал на них бородатый рыбак, который услышал их слова и, поднявшись в лодке, швырнул в подростков лягушку.