— Мы с вами где-то встречались? — заволновался Катькин папочка, смущенный моим неотрывным взглядом. — Я Курихин Андрей Петрович, бизнесмен. А вы?

— Это моя лучшая подруга, Лена, — поспешила представить меня Ирка.

— Ну, конечно! — господин Курихин просиял и звонко хлопнул себя по лбу. — Звезда экрана! Я вас видел в «Новостях»! Елена, да?

— Просто Лена, — сказала я, вынужденно пожимая мясистую теплую руку Андрея Петровича.

— Очень приятно, Тараскин, — шагнув ко мне, скороговоркой произнес спутник господина Курихина.

Ладонь у него была холодная, твердая. Она рыбкой выскользнула из моей руки и нырнула в лапу Коляна, а потом перепрыгнула к Ирке.

— Тараскин Вадим Иванович, можно просто Вадим, — гудел наш новый знакомый. — А это что за милый мальчик? Как его завут?

— Его зовут Николай Николаевич! — высокомерно сообщил «милый мальчик» Масяня и спрятался за папу.

Я подумала, что общительный господин Тараскин ему не понравился. Обычно Мася запросто представляется Колей, а важное «Николай Николаевич» выдает только подозрительным и неприятным людям, от которых хочет держаться подальше, — например, процедурной медсестре в детской поликлинике.

Пока народ упражнялся в ритуальных реверансах и книксенах, я критически оглядела «половинку» Катькиного папочки и в отличие от Масяни не испытала желания убежать и спрятаться. Вадим Иванович Тараскин выглядел респектабельно: моложавый мужчина лет сорока с небольшим, высокий, подтянутый, с гладким загорелым лицом. Загар не горный, пятнами, а ровный, бронзовый — либо с далеких островов, либо из солярия, откуда еще в феврале месяце? Отличный костюм без малейшего сходства с овощами и фруктами, безупречная стрижка, из украшений — одно обручальное кольцо. Глаза синие, яркие, с легким хитроватым прищуром, а вот рот немного подкачал: губы слишком тонкие. Впрочем, положение спасает сияющая улыбка в тридцать два превосходных зуба.

Я представила себе, какие счета выставляет улыбчивому Вадиму Ивановичу его дантист, и мои собственные небезупречные зубы болезненно заныли.

— Проходите! Прошу сюда, к столу, мы как раз собираемся ужинать! — запела радушная хозяйка Ирка. — Присаживайтесь, устраивайтесь, а я сейчас Катеньку позову… Катя! Катюша!

Из-за Катькиного упрямства прелюдия к ужину несколько затянулась. Пока Ирка на все лады звала под дверью вредную девчонку, мы с Коляном и Масяней в меру сил развлекали новых гостей. Мася с детской непосредственностью рассмотрел шейное украшение господина Курихина и дружелюбно сообщил ему, что у нашей собачки Томки тоже есть такая блестящая толстая цепочка, к ней еще поводок пристегивается. Колян, не менее бестактный, чем его прямой потомок, не найдя лучшей темы для разговора, открытым текстом спросил Вадима Тараскина, в каком это смысле они с Курихиным «половинки»?

— Мы совладельцы одного предприятия! — с готовностью ответил Тараскин.

— И не только! — возвестил Андрей Петрович, с радостью оставив скользкую тему универсальных украшений.

Он значительно воздел вверх указательный палец, розовый, плотный, похожий на детскую соску, и Тараскин в ответ сделал то же самое, только палец оттопырил другой — безымянный.