— Хорошо-то как! — Купец с шумом отпил из блюдца вприкуску с сахаром и баранкой.

Я последовал его примеру — действительно здорово. Попотели, утирая лица расшитыми льняными полотенцами, еще попили чайку, с вареньем. В глиняных плошках каких только видов его не было — малина, морошка, черника, костяника, груша и еще что-то такое, что даже на вкус определить сложно.

— Нравится?

— А то! Только понять не могу, из чего.

— Это приказчик мой расстарался, из-за моря привез, в Кафу нонешнее лето ходил с товаром, называется — фейху.

Господи, как же я сам не догадался, ведь пробовал раньше варенье из фейхоа, в гостях у знакомого армянина!

Напились мы чаю до отвала, выдули чуть ли не весь ведерный самовар. Блаженно отвалились на спинку.

— Смотрю я — очень ты полезный человек, Юра. Не знал о тебе, что знахарь, гляди-ка — раны уже затянулись и ребра почти срослись. Нашито, местные, кроме как кровь пустить да травы давать и не могут ничего.

— Травы — тоже хорошее лечение, но иногда слабы они, не при всех хворях помочь могут.

— Вот что…

Купец помедлил. Я весь обратился в слух.

— Только не смейся. Шли мы раз на корабле из Ганзы, подобрали человека, за обломок мачты держался, — потонул его корабль, злым штормом застигнутый. Кто он и как звать его — неведомо, только говорил по-русски. Недолго протянул бедняга, отдал Богу душу, а умирая, сказал тайное, чтобы, значит, в могилу с собой не унести. Про клад бесценный, что в Волхове реке покоится. Драккар викингов там затонул. Где, в каком месте — ничего более не успел молвить. Не возьмешься ли за поиски?

— Гаврила, это и в самом деле смешно. Волхов — не ручей! Даже если точно знать, где корабль лежит, и то намучиться с поисками можно, а как из него добро вытаскивать? Оно же все под илом лежит, да и не могу я под водой дышать. Нет, несерьезно сие. Не взыщи, купец!

— Я, собственно, и не надеялся, сам понимаю, как в сказке — найди то, не знаю что. Однако уж очень слова его запали мне в душу. Никак забыть не могу. Давай по чарке вина выпьем, у меня хорошее — бургундским прозывают. Да и забудем про клад. Только чур — никому.

— Обижаешь, Гаврила Лукич.

Я еще пару раз зашел поинтересоваться здоровьем купца и, убедившись, что Гаврила здоров, прекратил визиты.

ГЛАВА VI

Весной, после Масленицы, как-то зашевелились дружинники — точили оружие, чистили доспехи. Я поинтересовался у дружинника Михаила — не начальство ли приезжает?

— Эх, если бы начальство, — вздохнул Михаил. — Государь повелел, как дороги просохнут, собираться под Москвою, на Смоленск пойдем.

— Так уж ходили не раз и биты были.

— Ноне большую силу государь собирает, надо вернуть Смоленск под московскую длань.

— Тогда удачи. А кто же в городе остается? Нельзя же без войска, татары все никак не угомонятся.

— Стрельцы да ополчение. Бог даст — пронесет. А что до татар, придет и их время: вот соберет государь все земли и города русские у своего престола — подожмут хвосты и татары, и крымчаки, да и литвины со свеями.

Мы тепло попрощались и разошлись. У меня появилась пища для раздумий. Любимое время войны для всех правителей — лето. Одежу теплую брать не надо, с запасами для людей и лошадей легче — пустил лошадь на траву, и не нужно везти в обозе зерно и сено. Только это — палка о двух концах. Русичи — на Смоленск, а татары, прослышав, что все рати с Литвою воюют, — к нам на грабеж.