Так, мое упущение. Я собрался и отправился на торг. Надо купить ей простую книгу и учить грамоте. Ладно, я не покупал книг, поскольку в продаже только книги на религиозные темы, с ними не полежать на диване — не детективы или приключения.

В книжной лавке выбор был не очень велик, да и ограничивался тем, что часть книг была на глаголице, а часть на кириллице. И все они были чисто православными — Молитвослов, Библия, «Жития святых». Все рукописные и недешевые. Я выбрал чего попроще, с крупными буквами. Почти как букварь для детей. И, не откладывая в долгий ящик, начал занятия с Леной. Жена она мне, стыдно, коли читать не умеет. Сам владея грамотой, я как-то и не усомнился в том, что супруга моя тоже грамотная.

Для начала я попросил ее показать знакомые буквы и пришел в тихий ужас. Ну как можно читать, если буква к — «како», буква е — «есть», часть гласных не пишется, и слово выглядит как набор согласных? Или книгу писал переписчик по церковным канонам? Надо будет при случае поискать чего попроще. А сейчас я принялся объяснять, как читается каждая буква, как складываются слова. Ничего, лиха беда начало, пойдет помаленьку, Лена — женщина неглупая. Потом еще и писать выучу.

А кстати — считать-то она умеет? Я задал ей несколько вопросов, оказалось — только до десяти. Хоть что-то. Надо и здесь ее подтянуть. В быту ей хватало и такого счета. Ну сколько рубашек ей надо — одну, две, три? Сколько ложек купить? Тоже не больше десятка. Да и в скромном кошеле тоже больше десяти монет не бывало.

Поскольку я еще и упрямый, то теперь каждый день по вечерам, при свете масляного светильника, мы занимались чтением, писали и считали угольком на отскобленной доске. Сначала получалось коряво, буквы были большие и неровные, но что можно спросить с человека, который только учится? Стиснув зубы, я повторял одно и то же, заставляя писать ровно, а из букв составлять короткие слова.

Чтение и писание шли лучше, чем арифметика, но через полгода упорных совместных занятий мне удалось добиться успехов — читала и писала она сама, считала в уме, складывая и вычитая до сотни. Конечно, про корень квадратный и число «пи» я молчу, по ей в этой жизни таких познаний и не надо. Елена вошла во вкус учебы, и по вечерам я, лежа в постели, рассказывал ей о явлениях природы, о человеческом теле, о болезнях, о других странах. Конечно, в доступной форме, на понятном ей языке.

Для жены вечерние беседы стали как для малышей сказка на ночь. Бывали дни, когда наваливалось много дел и, едва добравшись до постели, я мгновенно засыпал. Тогда утром Ленка ходила, надув губки — не укоряла, нет. Она понимала, что мужчина должен работать и обеспечивать семью: заработок — это святое, но… Посиделки стали сродни наркотику. И впрямь — телевизора нет, газет нет, компьютера с Интернетом нет, все развлечения — послушать на торгу городские новости да попеть-поплясать на церковных праздниках, вроде Масленицы да Пасхи. Это я потихоньку ввел дома празднование Дня рождения, Нового года. Хотелось как-то вспомнить дом, Друзей. Жизнь здесь была гораздо насыщенней и опаснее, чем в двадцать первом веке, но с друзьями — увы… То есть какие-то знакомые были, но кругозор их был узок, и поговорить за рюмкой чая было не о чем. К тому же приходилось себя постоянно контролировать, чтобы не сболтнуть лишнее.

Неделя прошла в работе и учебе — не моей, Ленкиной.

Надо проверить, как там мои заклятые друзья? Не выросла ли банда? Надев маскировочный костюм, я опоясался саблей и ножом, сунул компас в специальный большой карман, пришитый супругой. Постоял, подумал, перекинул через плечо мушкетон, отсыпал в мешочки пороха и картечи на пяток выстрелов и отправился на очередной осмотр местности.

Было уже темно, но маршрут знаком. По Волге — часа полтора, потом вправо по берегу еще полчаса пешком.