— Откуда ты все это знаешь?

— Бабушка в детстве поведала.

Ну не мог же я ей рассказать о Пушкине или мультфильме по его сказке.

Пару дней я провел как падишах. Отъедался, отсыпался, меня мазали мазями и не обременяли работой. Я же за эти дни пересказал почти все сказки и сюжеты мультиков, что удалось вспомнить. Мне кажется, что для Лены услышанное было откровением. Она внимательно слушала, эмоционально сопереживала, иногда плакала, иногда смеялась. Раз даже обиделась за то, что у одной из сказок такой конец. Особенно ей понравилась сказка о спящей царевне. По вечерам иногда она убегала к соседке. Я подозревал, что теперь она уже пересказывает услышанные от меня сказки. Хоть устраивай дома клуб с затейником в моем лице.

Когда я стал чувствовать себя относительно неплохо, пошел на торг. Теперь мне нужны новые компас и подзорная труба. Да и сабля с мушкетоном нужны взамен брошенных. Я ходил от одной оружейной лавки к другой, и меня охватывало разочарование. Нижний — город не маленький, а оружия высокого качества на торгу нет. Видя мое огорчение, приказчик одной лавки сказал:

— Подожди, мне кажется — я знаю, что тебе предложить.

Он ушел в заднюю комнату и вышел с холщовым свертком в руках. На прилавке развернул холст. Там лежали сабля в скромных ножнах и пистолет. Я взялся за рукоять, достал лезвие из ножен. Сабля сразу пришлась по руке. Легкая, с великолепным балансом. Когда я ее еще вытаскивал из пожен, раздался тонкий звенящий звук. Так может подавать голос только очень качественная сталь.

Я стал разглядывать лезвие. На долах проступал рисунок, по не Дамаск — уж его я не спутаю с другим. На лезвии, почти у рукоятки, виднелась надпись «Эспаньола». О, так это Испания! Неужели толедский клинок? Но сколько я ни искал, других надписей на сабле не было. Изгиб лезвия был более выраженным, чем на моей, — явно арабские мотивы. Наборная рукоять из дерева отлично сидела в руке. Сабля понравилась мне сразу, и я решил — беру. Из того, что я видел, это было лучшее. Нет, хорошие клинки были, но больше — мечи, которые я недолюбливал из-за большого веса и невозможности колоть ими. Неплох был и испанский же пистолет.

Цена, однако, была велика. Приказчик пояснил, что саблю и пистолет ему продал иноземец с проходящего судна за два золотых талера, и дешевле, чем за два золотых, он их не отдаст. Пришлось раскошеливаться: сабля и пистолет того стоили, в бою от них будет зависеть жизнь. Ну и конечно же пришлось купить ткани для маскировочного костюма. Один раз он меня уже выручил.

После полудня я направился к посаднику. К сожалению, я его не знал, а воевода Хабар уже ушел с дружинниками в Москву, на соединение с большим войском.

Городской посадник меня не принял — вернее, меня к нему не пропустили. Я долго пытался убедить дьяка в важности сведений, но мне посоветовали подать прошение и ждать ответа. Дождетесь вы, писчие душонки, нападения татарского, тогда забегаете! Сто раз тьфу на вас! Опять придется делать вылазку самому, но при воспоминании о последнем рейде мне становилось не по себе — просто чудом ушел от смерти. И главное — как теперь добраться до их земель?

Когда к концу следующего дня халат и вещмешок были готовы, я решил отправиться сразу. Бросил в мешок каравай хлеба, здоровый шматок сала и сушеное мясо. Попрыгал — не тяжелее, чем всегда, ведь сейчас на мне нет компаса, подзорной трубы и мушкетона. Я вздохнул — тоже ощутимая потеря. Однако сегодня я хотел посмотреть — как там татары, а не воевать с ними. Вниз по Волге плыть хорошо — грести почти не надо. Пристал к берегу, подтащил лодку к кустам, развязал мешок и сразу уполовинил продукты. Теперь и вещмешок стал легче, и сил прибавилось.

…Вот и знакомый луг. Вглядываясь в темноту, я стал искать место, где я лежал под татарскими стрелами. Вроде где-то здесь.