Датч осторожно заходит внутрь и тоже замирает на месте.

– Всё уже украдено, – произношу я, оглядываясь по сторонам. – До нас.

Потёки и на стенах, и даже на потолке. Пол в рубке буквально залит… Ну, явно не кетчупом или горчицей. И пусть в неровном зеленоватом свете ночного видения не видно всего, но что не видят глаза, то додумает мозг.

Сидящий перед штурвалом человек явно умер не от моих пуль. Прибитые к подлокотникам запястья рук – тому подтверждение, как и вырезанная нижняя челюсть.

Ещё один мертвец подвешен на проходящей под потолком трубе. И ноги его касаются пола, так что это явно не он сам решил тут повеситься на ночь глядя.

Это если не брать во внимание выколотые глаза и воткнутый в разрезанный почти до ушей рот вырванный из стены динамик от интеркома.

Последний труп стоит прямо передо мной около… фиг знает, как называются эти иллюминаторы. Фронтальные, ветровые – не суть важно.

Две дыры в спине мертвеца от пуль сорок пятого калибра, думаю, его сейчас мало волнуют, потому как внутренности трупа прибиты по всей передней стене рубки, а сам он насажен на воткнутый в пол металлический штырь.

Воткнутый. В металлический пол.

– Какого… – лицо здоровяка вытянулось.

– Был бой, – произнёс я, оглядываясь по сторонам и указывая стволом пистолета на отметины от пуль на стенах. А затем и на валяющийся в дальнем углу помещения револьвер. – Те, кто был в рубке, били по входу, стреляя по тем, кто шёл к ним… Но Они всё равно прорвались и убили всех.

– Теперь точно ясно, что мы нарвались на Скульптора.

– Все в ходовой рубке мертвы, но корабль движется… Ты же моряк, Датч, – я указал на разбитые вдребезги навигационные приборы и заклиненный штурвал. – Это нормально?

– Корабль неуправляем, – произнёс здоровяк. – Даже авторулевой не работает. Остаётся только машинное…

– Вы там скоро? – подал голос Мао.

– Пошли, – махнул Датч, поворачиваясь назад… и застывая на месте. Я тоже повернулся и увидел…

– «Часть корабля – часть команды», – прочитал здоровяк расплывшуюся надпись, сделанную кровью. – «Часть команды – часть корабля»…

– И опять ты сталкиваешься с тем, что не можешь понять до конца, – раздался позади меня голос полковника Коннорса. – И что ты будешь делать на этот раз, сержант?

Заткнись. Тебя нет. Тебя. Нет. Ты мне просто мерещишься. Просто. Мерещишься.

– А что тогда для тебя реально, сержант?

Я не слушаю тебя. Я не слушаю свои галлюцинации.

Неожиданно пискнул помехами динамик в углу рубки, отчего мы с Датчем натурально подскочили на месте и едва не расстреляли злосчастный агрегат.

– …Ну как – весело? Мне очень, – прохрипел чей-то мужской голос. – Вы до сих пор думаете, что умнее меня? Вы действительно думаете, что умнее меня?

По рубке раскатился искажённый помехами хриплый хохот.

– Радиорубка, – в один голос произнесли мы с Датчем и рванули вперёд.

Вниз по лестнице, вниз, ещё ниже… Вход на нижнюю палубу…

– Наготове, – скомандовал здоровяк, занимая позицию. – Бить по любой тени. На счёт «три».

Раз… Два… Три!

Тяжёлая металлическая дверь откидывается в сторону, и вперёд проскальзывает Мао, держа наготове винтовку. Следом иду я, целясь в царящую в переходах корабля темноту из пистолетов поверх головы китайца, Датч замыкает и прикрывает с тыла…

И почти сразу же в нос шибает удушливый запах смерти.