Наступила долгая пауза. И вдруг угли в костре зашипели, задвигались, будто под ними зашевелился кто‑то живой. Вздох благоговейного страха пронесся среди сидящих у костра людей. Зопирион, который наблюдал за происходящим из соседней пещеры, тоже, наверное, удивился бы, если бы не участвовал в приготовлении горючей смеси. Колдунья бросила в огонь уголь вперемешку с квасцами, покрытыми слоем воска. После того, как воск растаял, квасцы вскипели и забурлили, приподнимая угли.

– Они здесь! – закричала Сафанбаал. – Они пришли! Они просят жертву!

Пошарив руками под плащом, она достала аккуратно связанную маленькую птичку из тех, что жили у нее в клетке. Протестуя, птичка успела громко пискнуть. Но колдунья перерезала ей горло. Кровь жертвы тонкой струйкой потекла на угли. В ответ те засвистели еще громче.

– Давайте все вместе обратимся к луне! Посвятим ей наше песнопение! – сказала она. Раздалась чудовищная разноголосая какофония: люди запели:

Адская, земная, божественная Бомбо, приди!

Великолепная, ты выходишь на улицы и светишь по ночам.

Не любишь ослепительный блеск, сумрак тебе по душе;

Блуждаешь среди трупов в гробницах, полных безжизненной пыли,

Ты жаждешь крови. Люди дрожат от страха перед тобой.

Горго, Мормо и Луна! В любом обличье

Приди, о, благосклонная, к тем, кто принес тебе жертву!

–  Расступитесь, скалы, да явись луна! – закричала Сафанбаал.

Зопирион подтолкнул прижавшегося к нему в темноте Ахирама.

Мальчик, прилагая неимоверные усилия, чтобы не расхохотаться, потянул за нитку и сдернул с кувшина тряпочку.

– Смотрите! Над нами небо! – воздев глаза к небу, закричала Сафанбаал.

Несмотря на то, что Зопирион с Ахирамом отошли в глубину своего убежища, юноше было нетрудно представить, какая картина открылась глазам тех, кто сидел у костра. Свет свечи из кувшина тускло отражался от металлического диска и приклеенных к черному каменному потолку рыбьих чешуек. Сбитым с толку людям и вправду казалось, будто они как сквозь мутное стекло видят настоящую луну и звезды. С благоговейным страхом и криками восторженного удивления взирали они на искусственное небо Сафанбаал.

– Решеф, хозяин грома! Сбрось окутывающее нас темное облако! Возьми нас под покровы своей доброй воли! Дай нам немного твоей силы!

Теперь настало время действовать Зопириону. Он достал пакет с порохом, высыпал немного на ладонь и поставил пакет на полку. Тем временем Ахирам, спрятавшись за камнем, чтобы оставаться незамеченным, приоткрыл пошире занавеску, и Зопирион быстрым движением бросил порох в пламя свечи. С резким звуком порошок загорелся. После яркой вспышки в воздухе осталось только облачко дыма, но и его вскоре унесло сквозняком из пещеры. И тотчас Зопирион подошел к корзине с камнями весом несколько фунтов и начал кидать их на лист бронзы, который лежал на полу тут же в нише. Камни ударяли по металлу, создавая ужасный гул.

Когда затихло эхо страшного грохота, Зопирион взглянул на присутствующих из‑за занавески. Половина собравшихся распростерлись на полу, а на их лицах было выражение иступленного восторга и ужаса. И даже судья, которому гордость не позволила, подобно остальным, упасть на пол пещеры, сидел, закрыв лицо руками.

– Боги и духи здесь! – произнесла Сафанбаал. – Они здесь, вокруг нас! Один из них летает вокруг вас! Смотрите! Смотрите! А другой выглядывает из‑за плеча господина судьи!

Суфет нервно подвинулся вместе с подушкой и огляделся по сторонам.

– Задавайте вопросы! – сказала ведьма. – Спрашивайте, и вы получите ответы!

– Кто… Кто победит на следующих выборах? – дрожащим голосом спросил суфет.

– Милостивый государь! Боги предсказывают, что один из суфетов будет непоколебимо твердым и честным – человек, чьи помыслы, как и дела, чисты.