|
А Монолит пусть сам решает, кому его дать, а у кого отнять. С улицы раздался отчаянный полный боли вопль. Глава 9 Семецкий остановился, сверившись с ПДА. Место, где ему назначили встречу, находилось здесь. Ни шагом левее, ни шагом правее. Около помятого остова сеялки на свалке недалеко от небольшого села Чистоголовка. — Ты пришел? — спросил сталкер, присаживаясь на помятую трубу. Он прислонил к ноге винтовку и закурил, выпуская в темноту струи дыма. Кто-то закричал со стороны деревни. Сталкер поморщился и обернулся в темноту. — Я тут. — Грубо, — сразу сказал Семецкий, пытаясь разглядеть в темноте собеседника. — Что? — Грубо, говорю, — он достал из кармана платок, принявшись протирать оптику карабина, смахивая заодно пылинки с цевья. — Что ты имеешь в виду? — Зачем тасовать, как карточную колоду? Угрохали один отряд, вывели к «монолитовцам». Лучше бы я сам проводил. — Он должен полюбить Зону, ведь на его плечи ляжет серьезная миссия. Много важней твоей. Он должен понять, что счастье так просто не дается, и за него надо платить кровью. — За что ее любить-то? — рассмеялся Семецкий. — Хотя бы за тот шанс, что она дает. — По-моему, есть только один сталкер, который на это способен, — Вечный, других вы вряд ли найдете. — А ты? — Не издевайся. Я ее ненавижу. Вы просто поймали меня на крючок и не отпускаете. — Монолит лишь прочитал то, что было внутри тебя. Ты можешь винить только себя и никого другого. Семецкий выразительно откинул назад голову, ожесточенно массируя шею: — Я только не понимаю, почему вокруг журналиста такой ажиотаж? Почему военные постоянно сидят на хвосте. Я уже устал вытаскивать его из всяких передряг. И где то, что ты обещал? — Ажиотаж, потому что люди — дураки. Сколько ни дай, им всегда мало. Один из России вступил в игру с Зоной. Ты знаешь, он мог не вступать, он мог ничего не делать и просто наблюдать. Но он решил поиграть, будучи обреченным на поражение с самого начала. — Геморрой мне от этого один, — заворчал сталкер. — А подарок? Ты сказал, что журналист получит свое. — Получит. Семецкий замолчал, уставившись в одну точку. — Может, не надо? — сказал, наконец, он очень тихо. — Я все сделаю и без подарка. Я знаю, каково это. Может, хватит? Вечный, Полковник, я… мы же обречены. Вы не оставили нам никаких шансов. Зачем ему все это? Оставьте парня в покое. — Поздно. Журналист уже стал частью Зоны. Он использовал свой единственный шанс. — Жаль. — Что жаль? — Его жаль. — Просто ты не хочешь взглянуть на вещи с другой стороны. Как это сделал, например, Вечный. — Ладно, — сказал сталкер, хлопнув по колену. — Что мне нужно делать? Ты ведь все равно не отвяжешься. — Военные начали вести себя слишком агрессивно. Самое интересное, что они только мешают друг другу. |
